|
Причины возникновения «веры» у субъекта познания, а не только у субъекта страстей, кратко рассматривались в п. 3.2.4. Гносеологическая причина ее – в смеси метопистики и прозелитизма. Онтологическая причина близка к следующему пониманию. Человек является конечной, ничтожно малой частью Вселенной, хотя ее и копирует, или, как говорят не-поэты, «отражает». Ввиду малой мощности своей организации (в смысле Г.Кантора даже если живая кибернетическая система с наименованием homo имеет кардинал С3 неисчислимого множества) субъект познания всегда испытывает недостаток информации о происходящих вокруг него событиях и поэтому вынужден конструировать «модные теории» (вероятностный модерн возник в Европе на рубеже XVII и XVIII веков). Может ли человек, являясь обитателем мира множественного, «отразить» Единое (единую Вселенную)? Чтобы Единое полностью «отразить», в том числе в понятиях, в знаках, в математической теории (которая множественна по определению), человеку надо сравняться с Единым. Но тогда или человек перестает быть человеком, или Единое – Единым. Если второе невозможно, осуществляется первое, и становится невозможным «отражение» и невозможной теория вероятностей: она просто не нужна, бессмысленна. Если же возможно, чтобы Единое перестало быть Единым, то оно было бы многим без единства. Тогда во Вселенной сами по себе «существовали» бы многие вещи, события и т.д., не было бы между ними никакой связи (Вселенная, как у Б.Спинозы, «состояла» бы из никак и ничем не связанных частей, между которыми «существовала» бы абсолютная пустота). А если между событиями нет никакой связи, то нет и отношения между ними; события невозможно сравнивать ни между собой, ни с числом посредством введения меры. Сама мера (или ее идея) существует автономно и ни к чему не привязана, в том числе не привязана к математическому уму. Всё рассыпается в «куски», не связанные между собой. Между «кусками» абсолютная пустота. Теория вероятностей в таком мире просто невозможна. Она, как и в первом альтернативном варианте, никому не нужна, так как нет ни того, кто ее бы создал, ни того, кто бы ее применял. Сама «с-мысль» бес-смысл-енна, так как нет ни мысли, ни смысла, нет ни теории, ни вероятностей. Пусть, наконец, человек – это не человек, а нечто, называемое Единым (поскольку Единое не может быть равным себе, то есть человеку как Единому). Тогда нет «отражения», нет множественного, ибо Единому нечего «отражать». Если бы Единое что-то «отражало», то оно не было бы Единым. Если бы помимо Единого существовало множественное, то оно не было бы Единым. И в данном случае теория вероятностей невозможна, так как, помимо этого, нет событий. Парменид по поводу событий говорил: «Если единое необходимо возникает не вопреки природе, то, возникнув вместе с концом позже другого, оно возникло бы согласно своей природе… Единое моложе другого, а другое старше единого… [Но] Единое имеет тот же возраст, что и всякое другое… [следовательно, череды событий нет в Едином] [79]. Следовательно, в Едином невозможна теория вероятностей. — 52 —
|