|
В настоящее время трудно назвать симпозиум, конференцию, монографию, посвященные проблемам развития современной науки, в которых так или иначе не затрагивались бы вопросы взаимодействия математики и конкретных наук, все чаще в литературе появляется специальный термин «математизация». Отмечается, что математизация науки представляет собой проникновение и успешное использование математических средств в рамках данной конкретной науки, причем применение математического аппарата не должно являться самоцелью или средством некоторого искусственного усложнения научных исследований, а вызвано органическими потребностями данной науки, вытекающими непосредственно из закономерностей развития научного знания [18]. К числу таких потребностей относят стремление ученых к нахождению количественных закономерностей явлений, к изучению математиче- 213 ских моделей различных процессов, которые в свою очередь используются для предсказания, проверки, при переходе к автоматическому управлению и т. д. [2, 18, 27]. Математическая символика может выполнять функции языка науки, что получило особо важное значение в связи с развитием вычислительной техники. Применение математических методов позволило решить целый ряд различных задач из области экономики, естествознания и т. д. В некоторых случаях использовались уже известные математические методы, в других велись поиски нового математического аппарата, который позволил бы описать интересующий исследователей круг явлений. В результате возникли новые математические дисциплины, такие, как теория оптимального управления, теория массового обслуживания и т. д. Однако наряду с успешным применением математики в различных областях человеческого знания встречаются случаи злоупотребления ею, анализ которых показывает, что математизация науки является не только важной философской и методологической, но и сугубо психологической проблемой. Как справедливо отмечает Е. С. Венцель, утверждение о том, что «математизация всех отраслей человеческой деятельности и всех сторон нашей жизни вообще» не только возможна, но и была бы «несомненным благом, исторически присущим нашей эпохе» [37, с. 192], часто понимается и таким образом: «...всякая наука, которая математизирована, уже тем самым лучше той, которая еще не успела стать таковой» [37, с. 106]. В результате, как указывают некоторые авторы, появляются отрасли, где уверовали в математические методы «больше, чем они того заслуживают» [37, с. 129]. У некоторых экспериментаторов складывается твердое убеждение, что в любом исследовании необходимо прежде всего применить математический аппарат, независимо от того, вызвано это непосредственными потребностями задачи или нет, так как иначе исследование не будет достаточно «научным». Желание во что бы то ни стало применить математический аппарат приводит иногда к тому, что исследователь, искренне «считая математизацию за абсолютное благо» (а в некоторых случаях и из других побуждений, например, из стремления сохранить престиж «передового ученого»), в целом ряде случаев точными методами решает произвольно поставленные задачи и в результате создает «видимость научного обоснования там, где по существу его нет» [37, с. 107] или получает абсурдные решения. В. И. Борисов отмечает, что «в последнее время подобных решений стало появляться все больше» (кроме того, в некоторых сложных задачах абсурдное решение разгадать совсем не просто), что в свою очередь вызывает недоверие к методам, используемым при решении этих задач [37, с. 119]. Так, «сверхдоверие» может привести к абсурдному решению, которое в свою очередь вызывает уже недоверие к данному методу. — 195 —
|