Никология

Знаменитое уравнение А. Эйнштейна Е = МС2 (где Е — энергия, М - масса, а С - скорость света), несомненно, потрясает воображение своей изящностью, экономностью мысли и простотой. Оно расширяет наше представление о материальном единстве мира. Два закона сохра­нения - массы и энергии — слились в единый закон.

Специальную теорию относительности понимали единицы даже при жизни Эйнштейна. Работе ученого мешала популярность. Он возмущался: «Почему всеобщее любопытство избрало своим объектом меня, ученого, который занимается абстрактными вещами и счастлив, когда его оставляют в покое? Это одно из проявлений психологии масс, недоступных моему разумению» [134]. Чарли Чаплин ответил на этот вопрос так: «Вам люди аплодируют потому, что Вас никто не понимает, а мне - потому, что меня понимает каждый».

Для математика Д. Гильберта красота теории Эйнштейна состояла в ее большой геометрической абстракции. Вполне очевидно, что и его знаме­нитое уравнение обладает особым изяществом, логической стройностью и внешней простотой. Однако требуется чрезвычайно высокий уровень математического и физического мышления, преодоления усилий, чтобы понять его внутреннюю сущность и красоту. Необходимо, прежде всего, понять тензорное исчисление (математическая теория, обобщающая век­торное исчисление и матричную алгебру. - Авт.). Изучив это исчисление, можно познать красоту мира. Но красивое уравнение — это еще и наиболее экономный способ выражения идей, позволяющий в небольшом объеме знаковых средств фиксировать его глубокое внутреннее содержание. В этом смысле уравнение Эйнштейна выражает красоту экономии мысли, но опосредованно. Оно сводится преимущественно к знаковым средствам, выражающим красоту мысли ученого.

Необходимо отметить, что использование критериев красоты в качес­тве оптимальных условий научного творчества сопряжено с известным риском в том смысле, чтобы не отбросить, может быть на первый взпщл эстетически непривлекательную, но все-таки теоретически обоснован? ную гипотезу, теорию или уравнение, способствующих достижение конечного результата — творческого успеха. Другими словами, критерии красоты должны «работать» в ряду с другими, не менее важными KpHTet риями, на основе которых у исследователя возникают пугническке или никические чувства, играющие важную роль в достижении искомого научного результата - творческой победы.

У Эйнштейна увлечения наукой и искусством слились воедино. Его лю­бовь к музыке, особенно к Моцарту, по-видимому, проистекала из того же источника, что и страсть к науке. И музыка, и наука, как он себе представ­лял, направлены на понимание объективной гармонии, целесообразности, экономности и простоты, царящих в природе, где все явления связаны между собой внутренней «логической необходимостью». Они представ­ляют собой непрерывные цепи причин и следствий. Именно ощущение сопричастности к гармонии природы, каждодневного преодоления усилий на пути познания научных истин доставляло ему глубокое удовлетворение. Движимый этой глубокой философской, эстетической, нравственной и, если хотите, - никической страстью, определяющей конечный результат творческих усилий, он совершил свои научные открытия.