|
Белорусский интеллигент осознанно создает собственные тексты, и для него важны ценность творчества и ценность авторства: "посылаю тебе стихотворение, посвященное Наташе [дочери]. Это стихотворение мне приснилось. Купил Нате глиняного соловья, она ему что-то шепнула, он вспорхнул и запел <…>. Но в этом ведь и секрет творчества, поэзии, которая своими далекими корнями входит в нашу жизнь еще от язычества" (250); "Переписал начисто стихи, написанные во время войны, соединил их в цикл под общим названием "Горкі вырай" (Вырай – это отлет птиц, ты, наверно, знаешь). Так вот – все мы сейчас – тоже птицы в горьком выраi" (62); "Задумал цикл стихов-песен о девушке, проданной в немецкое рабство" (101). Именно с этой идеей – идеей творческого предназначения – связан тот конфликт в душе белорусского интеллигента, который незнаком крестьянству и напрочь отсутствует в традиционном сельском менталитете. Идея предназначения. Представления о творчестве существуют уже и в традиционном крестьянском этосе. Так, образ музыканта (Музыкі) – самое яркое изображение творческой личности в белорусском фольклоре. Но случайно ли музыкант тем или иным образом связан с "иными" силами – иногда святыми, но часто – и с нечистыми? Вероятно, здесь играет свою роль тайна, которой окутан музыкант: где он приобрел свое умение воздействовать на душу слушателей? Кто дал ему талант? Откуда приходит к нему чарующая мелодия? Вспомним и то, что в быту традиционного крестьянства все, для кого работа на земле не является самоцелью, в той или иной степени подозрительны (недаром колдовская сила гуслей истощает коров). Рисунок: Белорусский музыкант – Шпилевский, с. 53. Отсюда достаточно устойчивое представление о том, что музыкант продал душу черту, как и другие "сельские специалисты". Впрочем, если музыкант не гнушается крестьянской работой, отношение к нему положительное: труд и талант помогают друг другу. В этом случае "предназначение – труд – поэтическое мировидение" образуют органичную триаду ("пасе ён [юноша-музыкант] гусі да разглядвае Божы сьвет, а кругом так гожэ, так радасно. Яснае сонейко свеціць і хукае, бы на дзіцятко родная матка" [189, с. 213]). Предпочтение сельского труда городскому остается актуальным и для советского белоруса: труд на земле по-прежнему считается более плодотворным и истинным, чем городская работа: "Старайся не отставать от колхозниц, постигай все премудрости этого труда – пригодится… Я все более убеждаюсь, что мы с тобой, с детками должны обязательно пожить в деревне, не как дачники, а как настоящие колхозники" (56). Но в то же время понятие "труд" ("работа") значительно расширяется: оно предполагает любую – не обязательно физическую – деятельность на благо Родины: "Придется работать день и ночь. И сознание этого только радует"; "Но пока надо работать, делать все для того, чтобы очистить от немчуры нашу Беларусь" (12); "Просто надо работать, больше пользы приносить, насколько способен, насколько можешь" (104). Этим отношением маркируется, в частности, оппозиция "интеллигенция – бюрократы" ("Что им война? Стремятся только к одному – как бы удержать свои портфели. Вот и вся их работа") (217). — 213 —
|