|
Рисунок: Белорусская крестьянка с детьми – Жаночы касцюм, вкладыш 1, с. 3. Итак, женщина, мать двоих детей, пойдя за грибами в неурочное время ("у сьветую недзельку") встречает в лесу молодую "да вельмі харошую жанчыну", которая дает ей рецепт правильной жизни: "У п'ятніцу не смейсе, а у недзелю не плач да дзела не рабі, та Бог табе ўсё дасць" [189, с. 265]. Женщина догадывается, что это Богоматерь, и начинает жить в соответствии с полученным советом: в пятницу, оказавшись в компании веселых подруг, молчит, "бы вады ў рот набрала" [там же, с. 266], в воскресенье отказывается работать и даже ходить в лес за ягодами и грибами, несмотря на то, что ей "зайздросно, што людзі назбіраюць грыбоў да ягад на ўсю зіму, а цябе няма чаго й хвораму даць"[там же, с. 265]. Дела ее семьи сразу же идут на лад, так что женщине начинают завидовать люди. Да и не только люди – Черт начинает преследовать ее, выжидая, чем бы можно было ее искусить. В тот момент, когда она бежит в церковь поставить воскресную свечу, Черт проникает в дом и душит младшего ребенка в колыбели. Старший ребенок от страха прячется в печь. Вернувшись домой, родители видят погибшего младенца. Отец приходит в отчаяние, а мать, повинуясь указу "у недзелю не плач", смеется. Муж, решив, что она помешалась от горя, зажигает печь – нагреть воды и вымыть маленького покойника. Жена же ничего не делает ("дзела не рабі"), а только хохочет. Даже увидев, что старший ребенок угорел в печи, она не прекращает смеяться. "Памылі, убралі яны сваіх дзяцей да й вынесли на гору" [там же]. Там, на горе, придя поставить к умершим детям свечи, Мать вновь встречает Богородицу, и та отдает ей чудесным образом оживших детей. Эта сказка значительно сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. Дело в том, что в ней одновременно сосуществуют две смысловые линии: первая – реально, а вторая подспудно. Первая непосредственно связана с сюжетом сказки, вторая исходит из Евангелия. В обеих задействованы Мать и Дитя: только на первом, бытовом уровне это реальные женщина и ребенок (дети), а на втором – Богоматерь и Христос. В евангельской линии четко прослеживается напоминание о казни и воскресении Христовом (откуда, собственно, и проистекают требования не смеяться в пятницу и не плакать в воскресенье). "Реальная" же линия представляет собой скол идеальной, евангельской, ее повторное возвращение в действительность: погубленные дети – материнская любовь, тождественная религиозной вере – чудо (воскрешение детей). Обратим внимание, что чудо воскресения детей происходит на горе (аналогия с Голгофой). Другая аналогия прослеживается в поступке отца: если библейский Отец отдает Сына за грехи человечества, то сказочный Мужик сам разводит огонь в печи. Однако глубинно эти образы не совпадают, а напротив – противоречат друг другу. Бог-Отец знает, ради чего Бог-Сын претерпевает крестные муки, Мужик же слеп. Внутренним зрением в этой сказке обладает материнство. — 184 —
|