|
Он сказал: — Как хочешь. Никто тебя не заставляет. Он снова взял шляпу и сейчас же ушел. Он давно наблюдал за нею, выслеживал ее, знал каждый ее шаг. Долгожданный час, наконец, настал. Он понял, что означал ее тон, когда она сказала: «Я лучше останусь дома». В течение следующих нескольких дней он был с нею любезен. Он даже казался веселым, что в последнее время не было ему свойственно. Она заметила: — Ты опять становишься милым. В пятницу он оделся рано, так как ему, по его словам, надо было до визита к патрону зайти еще в несколько мест. Около шести часов он поцеловал жену и отправился на площадь Нотр-Дам-де-Лорет, где нанял экипаж. Он сказал кучеру: — Вы остановитесь против дома № 17 на улице Фонтен и будете стоять там, пока я не прикажу вам ехать дальше. Потом отвезете меня в ресторан «Coq-Faisan»[48] на улице Лафайет. Карета медленно тронулась, и Дю Руа опустил занавески. Он остановился против своего подъезда и не спускал глаз с дверей. После десятиминутного ожидания он увидел, как из дома вышла Мадлена и направилась к внешним бульварам. Как только она отошла на значительное расстояние, он высунул голову в окно и крикнул: — Поезжайте. Экипаж двинулся в путь и привез его к известному в этом квартале солидному ресторану, называвшемуся «Coq-Faisan». Жорж вошел в общий зал и сел обедать: он ел, не спеша, и от времени до времени смотрел на часы. В половине восьмого, выпив кофе и две рюмки коньяку, медленно выкурив хорошую сигару, он вышел, подозвал другой экипаж, проезжавший мимо порожняком, и велел ехать на улицу Ларошфуко. Он указал кучеру, где остановиться, и, ни о чем не спрашивая привратника, поднялся на четвертый этаж. Когда горничная открыла ему дверь, он спросил: — Дома господин Гибер де Лорм? — Да, сударь. Его провели в гостиную, где ему пришлось немного подождать. Затем к нему вышел господин высокого роста, в орденах, с военной выправкой; волосы у него были седые, хотя он был еще молод. Дю Ру а поклонился ему и сказал: — Как я и предвидел, господин комиссар, жена моя обедает со своим любовником в меблированной квартире, нанятой ими на улице Мартир. Чиновник поклонился: — Я к вашим услугам. Жорж спросил: — Мы располагаем временем до девяти часов, не правда ли? Позже вы не имеете права входить в частную квартиру, чтобы установить там факт прелюбодеяния? — До семи часов — зимой, и до девяти — начиная с тридцать первого марта. Сегодня пятое апреля, у нас, следовательно, есть время до девяти часов. — 427 —
|