|
— Знаешь, у меня есть для тебя сюрприз. Он сердито проворчал: — Что такое? — Догадайся. — Не намерен ломать себе голову. — Ну, так вот! Послезавтра первое января. — Да. — Это время новогодних подарков. — Да. — Вот тебе подарок. Ларош мне только что его передал. Она протянула ему маленькую черную коробочку, похожую на футляр для драгоценностей. Он равнодушно открыл ее и увидел орден Почетного легиона. Он слегка побледнел, потом улыбнулся и объявил: — Я предпочел бы десять миллионов. Это ему не дорого стоит. Она ждала, что он очень обрадуется, и его холодность рассердила ее. — Ты, право, стал невозможен. Ничто теперь не удовлетворяет тебя. Он ответил спокойно: — Этот человек мне платит только свой долг. И он еще много мне должен. Удивленная его тоном, она возразила: — А ведь это недурно в твоем возрасте. Он ответил: — Все относительно. Я мог бы теперь иметь больше. Он взял футляр, положил его на камин раскрытым и несколько минут созерцал лежавшую в нем блестящую звезду. Потом закрыл его, пожав плечами, и лег в постель. Действительно, в «Officiel» от 1 января было напечатано, что журналист Проспер-Жорж Дю Руа получил за свои выдающиеся заслуги звание кавалера Почетного легиона. Его фамилия была написана раздельно, в два слова, и это доставило ему больше удовольствия, чем сам орден. Через час после того, как он прочел эту новость, ставшую теперь общественным достоянием, он получил записку от г-жи Вальтер, умолявшей его прийти к ней с женой обедать сегодня же, чтобы отпраздновать это событие. Он колебался несколько минут, потом, бросив в огонь ее письмо, написанное довольно двусмысленно, сказал Мадлене: — Мы сегодня обедаем у Вальтеров. Она удивилась: — Как! Мне казалось, что ты решил не переступать порога их дома! Он пробормотал только: — Я изменил свое решение. Когда они приехали, г-жа Вальтер была одна в своем маленьком будуаре стиля Людовика XVi, избранном ею для своих интимных приемов. Вся в черном, с напудренными волосами, она была очаровательна. Издали она казалась старой, вблизи — молодой; это был пленительный обман зрения. — Вы в трауре? — спросила Мадлена. Она ответила печально: — И да и нет. Я никого не потеряла из своих близких. Но я достигла того возраста, когда носят траур по своей жизни. Сегодня я надела его впервые, чтобы освятить его. Отныне я буду носить его в своем сердце. Дю Ру а подумал: «Надолго ли хватит этого решения?» Обед был несколько унылый. Только Сюзанна болтала без умолку. Все поздравляли журналиста. — 423 —
|