|
— Что вы имеете против него? — Я? Ничего. — Как ничего? Он вовсе не такой, каким вы его изображаете. — Полноте. Он дурак и интриган. Она перестала смотреть в воду и повернулась к нему. — Послушайте, что с вами? Он произнес таким тоном, как будто у него вырвали из сердца тайну: — Со мной?.. Со мной?.. Я ревную вас. Она не особенно удивилась: — Вы? — Да, я. — Вот тебе раз! Почему же это? — Потому что я люблю вас, и вы прекрасно это знаете. Злая? Тогда она сказала сурово: — Вы с ума сошли, Милый друг! Он продолжал: — Да, я сумасшедший, я это знаю. Разве я смею признаваться в этом, — я, женатый человек, вам, молодой девушке? Я больше, чем сумасшедший, я преступник, низкий преступник. У меня нет никакой надежды, и от этой мысли я теряю рассудок. И, когда при мне говорят, что вы выйдете замуж, на меня нападает такая безумная ярость, что я готов кого-нибудь убить. Вы должны простить меня, Сюзанна. Он замолчал. Рыбы, которым они больше не бросали хлеба, замерли неподвижно, выстроившись почти в прямую линию, как английские солдаты, и смотрели на склоненные лица этих двух людей, переставших ими заниматься. Молодая девушка ответила полупечальным, полувеселым тоном: — Жаль, что вы женаты. Что делать? Этому не поможешь. Дело кончено! Он стремительно повернулся к ней и спросил, почти касаясь своим лицом ее лица: — Если бы я был свободен, вы вышли бы за меня замуж? Она ответила искренно: — Да, Милый друг, я вышла бы за вас замуж; вы мне нравитесь больше всех. Он поднялся и прошептал: — Благодарю… благодарю вас… Я умоляю вас, не давайте никому слова. Подождите еще немного. Я умоляю вас! Обещаете ли вы мне это? Слегка смущенная, не понимая его намерений, она ответила: — Да, обещаю. Дю Руа бросил в воду весь кусок хлеба, который был у него в руке, и убежал, не простившись, словно окончательно потеряв голову. Все рыбы жадно набросились на этот кусок мякиша, не смятый пальцами и потому плававший на поверхности воды, и стали рвать его на части своими прожорливыми ртами. Они утащили его на другой конец бассейна, волновались и кружились под ним, образовав как бы подвижную гроздь, живой вертящийся цветок, брошенный венчиком в воду. Сюзанна, удивленная, встревоженная, поднялась и медленно пошла назад. Журналиста уже не было. Он вернулся домой, очень спокойный, и спросил Мадлену, которая писала письма: — Ты пойдешь в пятницу обедать к Вальтерам? Я иду. Она неуверенно ответила: — Нет. Мне немного нездоровится. Я лучше останусь дома. — 426 —
|