|
Нужно сказать, что в период правления Петра как у протестантов, так и у Ватикана возродились надежды распространить свое влияние на Россию, используя для этой цели всевластие царя, казалось бы, охотно поддававшегося влияниям Запада. Такую попытку сделали еще в 1698 г. представители англиканской церкви в Англии, а в 1717 г. католические богословы Сорбонны, воспользовавшись пребыванием русского царя в Париже, предложили ему рассмотреть вопрос о соединении русской православной церкви с католической. Петр уклончиво ответил в том смысле, что он — солдат и в богословские дела не вмешивается. Сорбонские богословы не успокоились, попросили у царя разрешения вступить в переговоры с русскими православными богословами и направили в Россию соответствующее послание. Ответ католикам по указанию Петра был составлен епископом Феофаном Прокоповичем, ближайшим помощником царя в проведении церковных реформ, он был составлен тоже в достаточно сдержанной форме: русская церковь не одна в православии, православия держатся и многие другие народы. Необходимо получить их согласие, ибо русские не могут единолично принимать принципиальные решения в вопросах веры и т. д. В общем, предложение сорбон- ских богословов (несомненно, сделанное с ведома и благословения Ватикана) было решительно отвергнуто. Прекрасно зная, насколько активно вмешивается папство во внутренние дела католических государств, Петр менее всего мог желать сближения православия с католицизмом. Точно так же не желал он и распространения среди русских протестантизма. Правда, нуждаясь в привлечении на службу в России иностранных специалистов, Петр еще в 1702 г. объявил в манифесте о допущении «свободного исправления веры всех, хотя от нашей церкви отдаленных христианских сек- тов... Совести человеческой приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому христианину на его ответственность пещись о блаженстве души своей». Но вместе с тем решительно запрещалось под страхом сурового наказания «совращение» православного в любое другое вероисповедание или в раскол, а «еретики» подвергались преследованию. Идеологической опорой своей власти Петр I намеревался сделать православную веру, а духовным главой русского православия — самого себя. Как известно, после смерти в 1700 г. десятого патриарха Адриана преемника ему не было назначено. В том же году по указу Петра была учреждена должность экзарха и местоблюстителя патриаршего престола, на которую, опять-таки по воле Петра, назначили молодого и образованного Стефана Яворского, епископа Рязанского. Через некоторое время, однако, кое-что в деятельности Стефана насторожило царя. По-видимому, Стефан Яворский не прочь был не только «блюсти» патриарший престол, но и воссесть на него, по крайней мере, один из его политических противников прямо обвинял Стефана в том, что тот «с крайним прилежанием трудился, чтобы чин и власть патриаршую получить»187. Известно также, что стремления Стефана Яворского поддерживала и некоторая часть русского духовенства, в особенности высшего, например, Димитрий, митрополит Ростовский. Речь идет о той частй духовенства, которая никак не могла примириться с потерей самостоятельности 9 церковных делах. Феофан Прокопович, несомненно, выражая взгляды Петра, не без основания усматривал в тенденциях этой части русского духовенства «папский дух, неведомо как достигший к нам». — 81 —
|