|
В русских правительственных и церковных кругах идея политического и религиозного объединения под эгидой русского царя всех православных народов, страдающих от притеснений «иноверцев» или «ино- славных», постепенно становится все более популярной. Идея эта, несомненно, была близка и самому царю Алексею. Никон при поставлении его на патриарший престол в речи, обращенной к царю, пожелал ему, чтобы бог распространил его державу «от моря до моря, и от рек до конца вселенной», и «расточенная в благочестивое твое царство, возвратил и собрал воедино... во еже быти ти на вселенной царю и самодержцу христианскому»; исходя из этого, есть все основания думать, что и сам молодой царь считал себя призванным объединить «расточенные» православные народы, верил, что ему самому, или, может быть, его преемникам суждено вернуть наследие предков, византийских императоров, и овладеть не только Киевом, столицей Древней Руси, но и Константинополем, центром всего восточного православия. В этом случае важным и необходимым шагом на пути к будущему политическому и религиозному объединению и царь и патриарх должны были считать унификацию с другими православными церквами в культе и ршуале. В вопросе об исправлении богослужебных книг и обрядов Алексей Михайлович определенно придерживался ориентации на греческую церковь и опирался на влиятельные светские и духовные круги. Но и теперь среди московских правящих кругов не было единства в этом вопросе. Царя поддерживали царский окольничий Ф. Ртищев, царский духовник Стефан Вонифатьев, архимандрит Новоспасского монастыря Никон (впоследствии митрополит новгородский, а еще позднее патриарх всея Руси), протопоп Казанского собора И. Неронов, юрьевский протопоп Аввакум и суздальский протопоп Никита Добрынин (Пустосвят). Сходясь во мнениях, что необходимо исправить некоторые обряды и церковные книги, члены этого кружка по-разному понимали свою задачу. В то время как одни, например Ф. Ртищев, считали нужным производить исправления по греческим образцам, и к этому склонялся сам царь Алексей, другие допускали только одну возможность — исправлять по «древнеписьменным» славянским книгам в соответствии с решениями Стоглавого собора. К последней группе относились Нинон (до конца 40-х годов), Неронов, Аввакум, Никита Пустосвят и многие другие. Постепенно, однако, партия, ориентировавшаяся на греческую церковь, пользуясь поддержкой царя, усиливала свои позиции. На ее сторону перешел Никон, ставший в 1648 г. митрополитом новгородским, а в 1652 г., после смерти патриарха Иосифа, поставленный патриархом всея Руси. Впоследствии его бывший единомышленник, а позже ярый противник по вопросу о церковной реформе Неронов язвительно укорял Никона: «Святитель, иноземцев (то есть греков и украинцев) законоположения ты хвалишь и обычаи тех принимаешь благоверны и благочестии, тех родители нарицаешь, а мы прежде сего у тебя же слыхали, что многажды ты говаривал нам: «гречане-де и Малые России потеряли веру, и крепости и добрых нравов нет у них, поной де и честь тех прельстили и своим де нравом работают, а постоянства в них необъявилося и благочестия нимало». — 77 —
|