|
«Совокупность усилий двух видов рационализма,— пишет К. Харлампович,— итальянского и московского, произвели в рядах православной церкви не меньшее опустошение, чем кальвинистская пропаганда в церкви католической»45. Этот же автор отмечает особенное тяготение к социнианству «простолюдинов», которых «привлекали в этом течении такие крайности, как отрицательное отношение к гражданским должностям, судам, к богатству, к войне». Впрочем, эти взгляды разделяли далеко не все течения внутри социнианства, и сам Социн учил о необходимости повиноваться мирским властям. Так или иначе, но распространение различных реформационных течений в Западной Руси приняло размеры, пугавшие православную церковь. Живший там в это время князь Андрей Курбский писал, что от еретиков «чуть не вся Волынь заразилась и неисцельне болит, скверными догматы подущаема». Каких именно еретиков имел в виду Курбский, понять нетрудно. Судя по тому, что эти еретики «тысячу раз горше Ария» отвергали «предвечное рождество Сына Божия, а полагали ему начало точию от Марии», надо думать, что князь здесь говорил о со- цинианах. Перешедший в социнианство православный священник Симон Будный издал свой перевод Нового завета на «народный язык». Социниане издали и другие книги, пропагандирующие их идеи. Следует также сказать, что теснимые католической реакцией православные и протестанты в Западной Руси время от времени, а особенно в 70-90-е годы, предприняли определенные попытки к сближению и совместным действиям для защиты от общего врага. Тот же Константин Острожский неоднократно с уважением отзывался о кальвинистах, их строгой приверженности своей вере и учености. Когда в 70-е годы по примеру иезуитских католических и протестантских школ князь острожский основал в Остроге православное духовное училище — академию с изучением латинского и греческого языков, то для преподавания в нем он привлек не только православных учителей, но и кальвинистов. Такое отношение не распространялось на социнианство. Социниане с их крайними требованиями выглядели в глазах князя «волками, терзающими стадо православное», с ними следовало бороться всеми силами и средствами. Борьба православия Западной Руси против реформа- ционных течений затруднялась многими причинами, в том числе отсутствием опытных и образованных богословов и недостатком православной литературы. В защиту православия в это время активно выступили два выходца из Московской Руси — старец Артемий и князь Андрей Курбский. Первый, бывший игумен Троице-Сергиева монастыря, был в свое время обвинен в ереси, судим на соборе вместе с Матвеем Башкиным, лишен сана, закован в железные вериги и сослан в Соловецкий монастырь. Артемию, однако, удалось оттуда бежать, и он благополучно добрался до Литвы, где нашел приют у православного аристократа князя Юрия Слуцкого. В отличие от других еретиков-перебежчиков, Артемий, оказавшись за пределами родины, выступил в роли ярого защитника православия, ведя полемику как с католиками, так и с протестантами. Энергичным поборником православия в Западной Руси стал и «бежавший от царского гнева» князь Андрей Курбский, ученик Максима Грека. Сплотив вокруг себя кружок образованных людей, знавших греческий и латинский языки, и изучив сам на старости лет эти языки, он организовал перевод на славянский язык ряда сочинений греческих богословов, таких, как Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Иоанн Дамаскин, содержавших полемику против ересей и нехристианских учений. Но даже такой начитанный в богословии и испытанный полемист, как А. Курбский, и тот опасался вступать в религиозные споры с иезуитами или протестантскими проповедниками, которые «зело бо сварливы и упрямы» и «искуссными силлогизмами поганских (языческих — М. Р.) философов вооружены; смешавши елокуцию з диалектическими софизма- ты... истинну тщатся разорите араторскими штуками». Курбский предостерегал: «Иже бы без ученых нашей страны не стражатаси с ними» и не ходить на их «беседы хитролестнейшие»46. — 64 —
|