|
Курбский не без основания подозревал в переводе Скорины влияние Реформации. Он обвинял протестантов в сознательной «порче» священных писаний: «Священныя книги Моисейския и пророческия... в пре- водех изпорчены. И где прилучится в них быти о Христе реченному явне или гадательне, во множайших местех горняя дсшу поставленно (то есть с ног на голову, искажено.—М. Р.), и никакого же согласующе древним семи- десят проповедником... И несть пользы христианскому роду от растленных их книг священным писанием пре- водится, но паче соблазны и сметение». Единственно правильной А. Курбский считает версию семидесяти двух переводчиков, которые были «подвигнуты на свой труд самим богом». На основании того, что мы знаем о личных отношениях между А. Курбским и князем Острожским, отношениях близких и дружественных, кажется вполне вероятным, что в издании Острожской библии Курбский сыграл определенную и весьма значительную роль. Известно, что князь Константин Острожский, которого впоследствии официальное православие объявило верным поборником и защитником православия, в действительности был далеко не последовательным в своих отношениях к другим вероисповеданиям, что дало повод одним исследователям обвинить его в беспринципности, в то время как другие объясняли это «высшей веротерпимостью» . Одно время Константин Острожский склонялся к унии с католицизмом, а позже — к объединению православных с протестантами. Спустя пять лет после Брестской унии по инициативе Константина Острожского в 1595 г. состоялся собор в г. Торуни, в котором приняли участие и протестанты и православные. Константин представил собору свои предложения; суть их сводилась к тому, что православные и протестанты должны действовать совместно, потому что у них вера одна, а различны лишь обряды. Православные епископы, присутствовавшие на соборе, эту «инструкцию» Константина принять отказались, и в решениях собора было записано только, что православные и протестанты должны уважать убеждения друг друга и взаимно оказывать помощь. В отличие от Константина Острожского, Курбский был непримирим по отношению ко всем «инославным» и к любым ересям. Он неоднократно укорял Константина Острожского за то, что тот привлек протестантов сотрудничать в издательской деятельности и преподавать в Острожской «академии». Несомненно, имея в виду Константина, он в одном из своих посланий гневно обрушивается на дерзость и тупость некоторых «христианских начальников», которые не только «тех ядовитых драконов в домех своих питати и ховати не стыдятся, но и за оборо- нителей и помощников их себе мнимают. И что еще див- нейшаго: за духовных, бесов духовних, церковь Божию обороняти им разсказуют и книги сопротив полуверных Латинов писати им повелевают». В другом послании к князю Константину он объясняет эту неразборчивость последнего в выборе своих помощников «нерадением ради прочитания священных Писаний». «Есть ли, государю, был еси хотя мало прочитал, послухав мене, слуги твоего верного, не токмо бы возгнушася еси сам от таковых дохматов или ответов просити, или взыскивати, но и другим, нашей страны правоверным Христианом возбранил бы еси и запретил»48. — 66 —
|