|
Можно предполагать, что между московскими еретиками и заграничными лютеранами существовали определенные связи. Шведский король Густав Адольф завел в Стокгольме славянскую типографию, в которой печатались лютеранские книги, контрабандно ввозившиеся в Московское государство, и, по свидетельству современников, эти книги находили в Москве своих читателей и почитателей. И Иван IV, и митрополит Макарий, один из самых образованных людей своего времени, конечно, понима ли, что книгопечатание рано или поздно придет на Русь и что лучше это дело взять в свои руки. В 50-е годы русская церковь особенно остро испытывала нехватку богослужебной литературы. Книги нужны были для уже существовавших церквей и для вновь построенных на завоеванных землях. Московское правительство, стремясь к скорейшему освоению новых территорий, одним из средств для достижения этой цели считало распространение христианства. Выше уже упоминалось о приказе Ивана IV скупать «святые книги» для церквей на «торжищах», то есть на рынках. Но вряд ли таким образом можно было удовлетворить нужду в книгах, да к тому же, как мы уже знаем; среди найденных списков было мало пригодных — «мали обретошася потребни». И все же ни на одном из соборов XVI в. вопрос о книгопечатании не был поставлен. Почему? Скорее всего, по той же причине, по какой Стоглавый собор фактически не дал разрешения на исправление богослужебных книг. Оба вопроса были теснейшим образом связаны между собой. Само собой разумелось, что перед тем, как сдать ту или иную «священную» книгу в печать, следовало из наличных списков определить лучший, наименее испорченный, да и его дополнительно выверить. Из печати, таким образом, вышел бы, по существу, текст измененный. Поэтому те самые защитники «древнеписьменных книг», которые усматривали ересь в изменении даже одного «азбучного слова», должны были стать в оппозицию также к книгопечатанию. К тому же подозрительное отношение к печатной, завезенной извне литературе переносилось на печатные книги вообще. Царь и митрополит предпочитали в данном вопросе обходиться без формальной санкции собора. То, что собор 1551 г. признал факт неупорядоченности «священных книг», в сущности, давало моральное право на применение возможных мер к их исправлению. Не случайно автор послесловия к Апостолу 1564 г., объясняя введение книгопечатания, в качестве основного мотива приводит «помышление» царя Ивана «дабы впредь Святые книги изложилися праведно». В том же послесловии повествуется, что после неудачи с закупкой книг царь Иван Грозный «начат по- мышляти, како бы изложите печатные книги, якоже в Греках, и в Венеции и во Фригии и в прочих языцех. И тако возвещает мысль свою Преосвященному Макарию, Митрополиту всея Русии. Святитель же слышав, зело возрадовася и Богови благодарение воздав, Царю глагол аше, яко от Бога извещение приемшу, и свыше дар сходящ». — 60 —
|