|
Роджер начал больше рассказывать о своей внутренней жизни. Он говорил о рассказах и книгах, которые прочитал. Отчетливо выделялись истории о белом мальчике, выращенном индейцами, и о ребенке, потерявшем родителей во Второй мировой войне и спасшемся в концлагере. Когда его ощущение «заброшенности» было обсуждено, Роджер поделился с психотерапевтом своей убежденностью в том, что на самом деле он был усыновлен, и рассказал, что часто ищет в доме свои «бумаги». Он смог идентифицировать это как проявление чувства «себя-как-пло-хого» и начал также осознавать, что его ежедневный гнев действительно заставлял обращаться с ним в семье по-другому. У Роджера постепенно выработалось осознание того, что его собственное поведение и родительские контрреакции были причиной появления фантазий о том, что он чужой, что он усыновлен, что он отвергнут. С помощью этого материала на исходе года работы поведение Роджера стало меняться. Он начал сотрудничать с отцом на тяжелых «мужских» работах по перестройке дома и перепланировке мебели в своей комнате. Его отец обнаружил, что Роджер — удивительно энергичный работник. В течение последних 6 месяцев курса психотерапии происходило много колебаний в поведении Роджера — от плохого Роджера к хорошему, с увеличивающимися периодами самоконтроля. У него до сих пор были многочисленные проблемы на школьной игровой площадке, и он, улыбаясь, говорил психотерапевту, что у него в кармане лежит магнит, который притягивает драки. Психотерапевт заметил, что ему было трудно выносить чувство (идентификацию) «себя-как-хоро-шего». Доктор придумал фразу: «Драка гонит от меня шестерочные чувства». Весьма показательным был случай, когда он продемонстрировал деструктивное поведение по отношению к учительнице, которая начинала ему нравиться. Однажды он придумал приветствовать миссис Дж., учительницу немецкого происхождения, словами «Хайль Гитлер» и отвечать на все ее вопросы «Яволь». Со временем стало ясно, что она нравилась ему все больше и больше, она назначила его старостой класса, и он был ошеломлен чувством своей роли «подлизы». Его реакция была направлена на разрушение своей новой — зависимой, заботливой и нежной — личности. Роджер все чаще обсуждал чувства, смущавшие его. У него было несколько тревог на этот момент. Он до сих пор боялся армии и явно испытал облегчение, когда узнал, что обязательного призыва больше не существует. Иногда у него бывали плохие сны. После просмотра фильма «Челюсти» его одолевали сны об акулах. Он вспомнил о некоторых других своих детских ночных страхах: белая рука, пытающаяся его задушить, или пираты, которые мечами отрезали конечности. Попытки раскрыть его скрытые сексуальные страхи и мастурбацию были встречены интенсивным сопротивлением. Например, когда психотерапевт предложил подумать о том, что тревоги парней о поврежденных конечностях часто имеют отношение к их страхам собственного прикосновения к себе, Роджер не смог работать с этим видом скрытого материала. Но повседневное самонаблюдение Роджера усилилось. Он рассказывал об имевших место потенциальных «вызовах», которые прежний (до лечения) Роджер принял бы. Например, в прошлом он часто прерывал игру в футбол старших мальчиков, перехватывая пас и убегая. Несмотря на то что у него бывали сходные побуждения, сейчас он воздерживался. Он знал, что это побуждение было направлено лишь на то, чтобы доказать, что он не боится. Теперь это стало для него глупой идеей, потому что его всегда за это били. — 120 —
|