Социальный статус психотерапии

помощи... » принудительное стационирование рекомендуется в случаях, «когда клиническая картина определяется наличием бредовых идей любовного содержания с нарастающей активностью бредового поведения и нелепыми домогательствами в отношении "объекта любви" или в случаях подростковой парафрении с нелепым поведением и высказываниями. Эти последние состояния в рамках приступа, обострения болезни, характеризуясь выраженностью, разнообразием и определенной остротой психопатологических расстройств... обычно не обусловливают непосредственной опасности для окружающих. Однако развитие клинической картины психоза, с нелепым поведением больного, находящегося во власти болезненных переживаний, свидетельствуют о необходимости психиатрической помощи, и, поскольку он не отдает себе в этом отчета и отказывается от лечения, - госпитализации в недобровольном порядке» (там же, с. 192).

Было бы преувеличением утверждать, что в наши дни классические романтики европейской литературы всенепременно были бы подвергнуты лечению в недобровольном порядке. Но до тех пор, пока легальным основанием для принудительной изоляции является не факт правонарушения, установленный путем гласного судебного разбирательства, а весьма субъективные (оценочные, апеллирующие к количественным критериям, опыту психиатра и т. п.) медицинские описания «опасного для окружающих поведения», у современных монтекки и вертеров есть все шансы оказаться в объятиях смирительной рубашки.

* * *

«По существу, каждая норма данного Закона прямо или косвенно направлена не только на оказание психиатрической помощи в собственном смысле, но и на соблюдение прав человека и гражданина», ­

162

утверждает комментарий к Закону «О психиатрической помощи... » (там же, с. 25). Однако, как показал наш анализ, de facto положения закона входят в противоречие с гражданскими правами, гарантированными Конституцией РФ, правами человека, провозглашенными Генеральной Ассамблеей ООН, профессионально-этическими нормами медицины, презумпцией невиновности.

Как же могло случиться, что явные, в общем-то, несоответствия остались незамеченными? Странность эта усугубляется тем обстоятельством, что аналогичные положения о принудительном освидетельствовании, госпитализации и т. п., содержат психиатрические законодательства подавляющего большинства демократических государств, считанные из них запрещают недобровольное применение электросудорожной «терапии», а уж об использовании нейролептиков и говорить нечего.

Нам представляется, что гуманитарной слепоте законодателей может быть дано лишь одно рациональное объяснение: вопреки официальным заявлениям, а часто и осознанным убеждениям, фактически они руководствуются двойным стандартом, в соответствии с которым психически больные «развиваются "по биологическим рельсам"», тогда как становление всякого нормального человека определяется законом социального развития и формирования (41, с. 117). В этом контексте становится понятным либеральный пафос психиатрических законодательств демократических стран - ограничить оказание психиатрической помощи исключительно кругом душевнобольных с тем, чтобы, не допустить нарушения прав нормальных людей. Другими словами, противоречия этих законодательств правам человека и гражданина остаются незамеченными потому, что гарантии последних изначально распространяются только на нормальных людей. Последнее,