|
Тем не менее, концепция criminal и moral insanity получила широкое распространение не только в психиатрии[32], но и в психологии (прежде всего, клинической, детской и криминальной), педагогике[33],
143
юриспруденции, что, впрочем, вполне понятно, принимая во внимание, с одной стороны, традиционность представления о взаимосвязи асоциального поведения и безумия, а с другой, - соответствие теории органической обусловленности преступной и моральной дефективности позитивистскому канону научности.
Широкомасштабная критика этой доктрины началась практически с
момента ее возникновения. "Несостоятельность концепции нравственного помешательства и этической дефективности (его слабой степени) была в свое время достаточно разоблачена со всех точек зрения: социологической, психологической, психопатологической, педагогической" (41, с. 150), - писал Л. С. Выготский в 1928 г. Немаловажную роль в этом разоблачении сыграла отечественная психология 20-30-ых г. г. Представители различных научных дисциплин и разных стран указывали на то, что, когда речь идет о недостатке воли, выражающемся в выпадении тех или иных ценностей или оценок, например, мотивов поведения, причину нужно искать не во врожденном дефекте воли или патологии отдельных функций, но в среде и воспитании, которые не установили требуемых оценок; что criminal и moral insanity следует понимать не как «извращение чувств», но гораздо проще - как недостаток нравственного и правового воспитания индивида; что перечень и масштаб асоциальных действий, совершаемых нормальными людьми статистически опровергают предположение о патологической обусловленности таких действий; что любое психологическое явление может быть понято лишь в контексте целостности (Gestalt), его определяющей, и, следовательно, поведение человека нельзя рассматривать в отрыве от формирующей его социальной среды; что
опыты с перемещением «дефективных» индивидов, как детей, так и взрослых, в другую, лучшую среду, а также обучение их формам конструктивного взаимодействия с окружающим миром, эмпирически доказывают социальную, а не биологическую природу преступного и аморального поведения и тлт. Результатом совместных усилий исследователей разных направлений стало опровержение концепции criminal и moral insanity.
В современных работах по психиатрии прямой физиологический редукционизм a la Monakow или биологический редукционизм a la Morel встречаются редко: рассуждать сегодня о церебральной локализации «духовных процессов», «прогрессирующем ухудшении расы» и т. п. - неблагодарный труд, да и опасность уничтожающей критики велика - просто отмахнуться от нее уже невозможно. Однако, покинув психиатрическую теорию через дверь, предупредительно отворенную перед ней дотошными критиками, концепция criminal и moral insanity вернулась в нее через окно и прочно обосновалась на правах априорной истины. Парадоксально, но, будучи теоретически опровергнутой, она продолжает фактически определять дескрипцию симптоматики психических расстройств, представление о социальной опасности психиатрических пациентов (и, соответственно, питать суеверные страхи обывателя), а также, увы, законодательство в этой области.
— 82 —
|