Социальный статус психотерапии

Типичным примером ее безраздельного господства может служить раздел «Изменение характера и личности с точки зрения патологии мозга» уже известного читателю труда «Клиническая психиатрия». Автор раздела К. Фауст пишет об особом коварстве больных с травматическими поражениями лобных долей мозга. Несмотря на то, что такие пациенты часто обращают на себя внимание «склонностью к употреблению обидных и враждебных выражений, наглым тоном, некоторой

безапелляционностью и склонностью в разговоре быстро переключаться с одной темы на другую», они не только не признают свой дефект, но и демонстрируют высокий показатель IQ, хорошую память, а также способность к убедительной аргументации (88, с. 403). «И только, когда речь заходит об описании собственных отрицательных свойств больного, совершенно без всякого смущения и во время каждого обследования с одинаковой убежденностью даются разные объяснения.... При этом от родных врач узнает часто удивительные вещи. Поведение во время обследования резко отличается от поведения дома» (Курсив мой. - Е. Р., там же).

Итак, главный симптом патологического изменения личности обозначен, хоть и не назван прямо, это - нравственная дефективность. Психические изменения такого рода, подчеркивает автор, обычными психологическими средствами установить невозможно. Диагностировать их под силу лишь клиницисту-психиатру (там же). При этом бесцеремонное посягательство последнего на частную жизнь пациентов, предъявляемое «совершенно без всякого смущения» требование исповеди, «безапелляционные» оценки их личностных качеств, не понятно по какому праву дающиеся и унижающие их человеческое достоинство[34], по умолчанию считаются не только нормальными, но и вполне нравственными поступками.

Тем не менее, некоторые неопытные врачи, сбитые с толку «ловко приводимыми аргументами», верят своим пациентам. Дабы предостеречь молодых коллег от неуместной доверчивости, доктор Фауст приводит

несколько клинических случаев, призванных засвидетельствовать патологическую развращенность и аморальность больных с повреждениями мозга. Самый показательный из них - история П.

В 1914 г. юный пациент П. получил лицевое ранение и потерял вследствие этого один глаз. Предположений о мозговой травме у лечащих врачей не возникло, «так как сам больной никогда не жаловался на головную боль и после ранения чувствовал себя якобы лучше, чем до того». Позже П. был привлечен к суду и подвергнут психиатрической экспертизе после того, как «неоднократно и совершенно бесстыдно показывал у всех на виду половой член и приставал к несовершеннолетним девочкам, которых он пытался душить». На допросе и во время экспертизы П. отличался «очень тонкой техникой зашиты. Он сумел представить показания очевидцев как следствие неправильных наблюдений». В 1928 г. - П. было тогда 30 лет - он был обвинен в двойном убийстве по сексуальным мотивам и приговорен к заключению, после отбывания которого попал в психиатрическую лечебницу. «Через несколько лет лечащие врачи там сменились, воспоминания о преступлениях П. стерлись, так что упорные настояния родных, наконец, разжалобили суд, и они добились, чтобы больной был выпущен с испытательным сроком. Проведенных на свободе 3 месяцев было достаточно для того, чтобы снова уличить П. в совершении 150 сексуальных преступлений над малолетними девочками. Он воспринял свое интернирование очень беззаботно и снова провел много лет в лечебнице, где был совершенно незаметен.... Регулярно он писал в правительственные инстанции и депутатам письма одного и того же содержания - чтобы его снова выпустили на свободу. В 1954 г. молодой неопытный судья, который должен был провести перепроверку причин принудительного лечения П., поддался его влиянию и, несмотря на