Человек-волк и Зигмунд Фрейд

Кроме моей мамы, в нашем имении находились также две моих тети - ее сестры Ксения и Евгения, а также дедушка и бабушка со стороны матери. Отец мамы, несмотря на свои восемьдесят лет, отличался превосходным здоровьем и был в прекрасной форме. Однако иногда у него проявлялись патологические психические симптомы, которые, по мнению врачей, были явно артериосклеротического происхождения — результат его преклонных лет. Особым выражением этих приступов было то, что с их наступлением все характерные черты дедушки превращались в свою противоположность. Обычно сдержанный, молчаливый и скуповатый, он неожиданно становился веселым, разговорчивым и щедрым человеком, чей оптимизм и слепая доверчивость не знали предела. В этом состоянии он загорался всевозможными фантастическими проектами. Я помню, например, как в то время он был поглощен идеей проведения всемирного конгресса по эсперанто, президентом которого он собирался стать.

Что касается моей бабушки, то она уже многие годы была парализованной, за ней требовался уход опытной сиделки, которая и приехала вместе с ней в имение. Сиделка была замужем за неким П., испытывавшим к своей жене глубокую привязанность и часто навещавшим ее в нашем имении. Миссис П. была крупной флегматичной женщиной, а ее муж — небольшого роста, хрупким человечком с непритязательным и обязательным характером, завоевавшим ему всеобщую симпатию. Когда ему было уже под тридцать, он поступил в Юридическую школу при Одесском университете, которую собирался закончить в следующем году. Моя мать, считая, очевидно, что личностные качества П. делают его подходящим для меня обществом, спросила у меня, согласен ли я принять его в этом качестве. Поскольку П. мне тоже нравился, я согласился, и его постоянное присутствие в нашем имении было, так сказать, узаконено.

Для того чтобы дать завершенную картину всего происходившего, я обязан упомянуть и о младшем поколении. Это прежде всего мой двоюродный брат Саша, который был на восемь лет меня моложе, и сестра Женя — приблизительно того же возраста, что и Саша. Оба часто нас навещали и оставались на довольно продолжительное время. Саша был сыном маминой сестры Евгении, муж которой умер от туберкулеза через несколько лет после свадьбы — поэтому Саша почти не помнил его. После ранней смерти мужа тетю Евгению едва ли интересовало в жизни что-нибудь другое, кроме сына, за которого она вечно переживала, опасаясь, что он мог унаследовать серьезную болезнь своего отца. В связи с этим Саша воспитывался без «сильной руки», что, конечно же, нежелательно, но, возможно, не настолько, как это принято считать, поскольку он рос живым и умным мальчиком, свободным, к счастью, от невротических и других патологических эмоциональных состояний (что, увы, было редким в нашей семье). Чтобы закончить эту историю, следует сказать, что Сашу миновала болезнь его отца, но в свои более зрелые годы он страдал тяжелой формой сахарного диабета.