|
Несложно предвидеть, что же должно было затем случиться. Все время, пока я пребывал в санатории, я не мог не пытаться восстановить связь с Терезой. Вскоре мне удалось убедить ее о встрече. Сначала мы предприняли автомобильное путешествие в Дахау - популярное место для экскурсий в предместье Мюнхена. (Кто мог себе представить, что эта маленькая, мирная деревушка когда-нибудь станет символом такого неописуемого ужаса и отвращения?) Затем я предложил Терезе посетить номер, снятый мной на Кауфингер-штрассе. Она согласилась без всяких возражений; итак, мы отправились туда и провели там прекрасный час любви. Этот неожиданный успех резко качнул маятник моего настроения в другую сторону. Сейчас все пережитые мной страдания уже не казались такими болезненными - более того, они сполна были вознаграждены конечной победой. Таким образом, я вновь начал строить планы и возводить воздушные замки. Я вспомнил, как предыдущей осенью отец предложил мне посещать Академию художеств, что, по его мнению, было бы для меня более полезным, чем ходить в университет. Тогда я отверг эту идею, но сейчас ухватился за нее, посчитав, что для меня не может быть ничего лучше и заманчивей, как осесть в Мюнхене и начать учиться в здешней Академии. Таким образом стало бы возможным серьезно посвятить себя живописи и, кроме того, всегда быть рядом с Терезой. Тереза, однако, не позволяла моим мечтам стать реальностью. И снова, незадолго до назначенного свидания, появился почтальон (он превратился для меня в посланника дурных вестей) и передал мне письмо с небольшой посылкой. В посылке был ключ от снятой нами комнаты. Возвращение ключа сказано мне больше, чем письмо самой Терезы, так как ее доводы оставались прежними, и я знал их уже достаточно хорошо. Это было уже слишком. Я отчетливо понял, что если не уеду из санатория, то этой вечной неуверенности в завтрашнем дне никогда не будет положен конец. Мне не оставалось ничего другого, как поспешно покинуть санаторий и попытаться забыть Терезу. И снова все стремились убедить меня остаться и продолжать лечение. Профессор Крапелин считал, что сейчас пребывание в санатории было бы для меня особенно важным, поскольку лишь таким образом я смог бы преодолеть свое маниакально-депрессивное состояние. Казалось, он был совершенно убежден, что неожиданные и бурные перемены моего настроения доказывали правильность поставленного им диагноза, тем более, что мой отец, которого знал и лечил профессор Крапелин, страдал от аналогичного состояния. Однако поскольку ситуация для меня уже совершенно прояснилась, все эти попытки принудить меня изменить свое решение не дали никакого результата. Я .быстро упаковал вещи и оставил заведение, в котором находился в течение четырех месяцев. Приехав в Мюнхен, я расположился в гостинице Байеришер Хол. — 49 —
|