|
По дороге в Мюнхен я проезжал через Вену, где остановился на два дня. По приезде в Мюнхен я написал письмо Терезе, объяснив ей цель моей поездки и упомянув о том, что я ненадолго задержусь в Мюнхене. Я сказал ей, что мне бы не хотелось уезжать, так и не увидев ее, и что я был бы рад, если бы нам удалось встретиться в следующее воскресенье. На следующий день я навестил профессора Крапелина и рассказал ему о неожиданной смерти моего отца. О себе я сообщил, что в настоящий момент я не чувствую себя больным, но не уверен в том, что это психическое состояние — пока удовлетворительное — будет продолжаться и в дальнейшем. Следовательно, я приехал в Мюнхен, чтобы посоветоваться с ним о том, что же мне делать дальше. Я сразу же заметил, что профессор Крапелин не желает вторично возвращаться к моему случаю, по-видимому, из-за моего бегства из рекомендованного им санатория. Я не мог принять ни его ответ («Вы, конечно же, знаете, что я совершил ошибку»), ни его отказ впредь что-либо мне советовать. В то же время мне нужно было узнать хотя бы о том, считает ли он необходимым для меня возобновление лечения, прерванного летом, в каком-то другом санатории Вначале он не желал обсуждать и этого, однако постепенно отступил, и на клочке бумаги быстро написал название и адрес санатория в Гейдельберге. Через два дня я встретился с Терезой. Мы вместе посетили выставку искусства, а вечером прогулялись вдоль реки. Затем я пригласил ее к себе в гостиницу, где она оставалась со мной до следующего утра. На этот раз мы уже не прощались «навсегда». Мы договорились, что будем поддерживать связь посредством переписки. Вначале я думал последовать совету профессора Крапелина и отправиться в санаторий, но этого так и не произошло. Через день или два я проснулся в ужасном эмоциональном состоянии. Вначале я не мог понять причину этой невыносимой агонии, поскольку не произошло ничего такого, что могло бы объяснить подобный рецидив такой глубочайшей депрессии. Однако вскоре я осознал, что во мне говорит bccfo лишь моя страсть и непреодолимое стремление снова видеть Терезу, а моя уверенность в окончательном исцелении от этой страсти - не более чем самообман. Таким образом, решение посетить профессора Крапелина в Мюнхене на самом деле оказалось лишь предлогом для того, чтобы увидеть Терезу. Однако могло ли это решение одновременно быть и запоздалой реакцией на смерть моего отца, а также неосознанным желанием найти ему замену? Ведь именно мой отец послал меня из Санкт-Петербурга к профессору Крапелину, который лечил и его самого, и, следовательно, профессор был, возможно, как раз тем человеком, который в наибольшей степени подходил для подобного переноса. В этом случае его отказ мог означать для меня и то, что отец, обидевшись на меня за отсутствие скорби после его кончины, больше не хочет иметь со мной ничего общего. — 57 —
|