|
По истечении двух или трех недель я получил письмо с соболезнованиями от Терезы. Она услышала о смерти моего отца от русской дамы, которая все еще оставалась в санатории, и решила выразить мне свое сочувствие. Ее письмо было очень дружеским, и меня удивило, что смерть моего отца она использована как повод для того, чтобы мне написать. Я думал, что она будет избегать возможности любого контакта со мной. Все еще находясь под влиянием смерти отца — события, которому предстояло сыграть решаюшую роль во всей моей дальнейшей жизни,-я не придал большого значения выраженному Терезой соболезнованию. Я был рад, что она еще помнит обо мне, и также написал ей дружеское письмо, в котором поблагодарил за сочувствие. Тем временем мать вернулась в имение. Следующие несколько недель она была полностью поглощена формальностями, касающимися выражения воли покойного и завещания. Часто к нам заходили два юриста. Она консультировалась с ними за закрытой дверью, даже не приглашая меня принять участие в обсуждении. Она ничего не говорила о содержании завещания и, очевидно, не имела ни малейшего желания обсуждать этот вопрос со мной. Таким образом, у меня не было другого выбора, как только напрямую спросить ее об этом. Мать сообщила, что я указан в качестве наследника, но она является распорядителем доходов, полученных от половины собственности. Я получал полную свободу распоряжаться своей половиной только тогда, когда мне исполнится двадцать восемь лет. Поскольку в то время мне было двадцать один, это означало, что, будучи законным наследником, фактически я не мог ни владеть, ни свободно распоряжаться имуществом. Эти условия не привели меня в особый восторг, но я отнесся к ним с определенной долей понимания, поскольку знал о своей склонности к депрессиям и нестабильности своего психического состояния. Труднее мне было понять поведение матери. Мне казалось, что как наследник я должен был бы в первую очередь видеть завещание. С другой стороны, поскольку мать охотно предоставляла мне любые средства, которые моти бы потребоваться, я не счел необходимым волноваться о cbvam финансовом будущем и все оставил как было, более не уделяя никакого внимания завещанию отца. Кроме того, уже через год дядя Петр — младший брат моего отца — оставил мне третью часть своего значительного состояния. Тем не менее, позиция матери в вопросе о завещании отца имела некоторые неприятные последствия для наших отношений. Чувства мои были уязвлены ее скрытностью, которая казалась мне совершенно излишней, однако все упреки я держал при себе и не сказал матери ни слова. Как следствие этого, я отчасти перенес на мать то внутреннее раздражение, которое ощущал раньше по отношению к ртцу Это привело к непониманию и разногласиям, которых ранее не существовало между нами. Я отдавал себе отчет в том, что именно я провоцирую все эти разногласия, но по-прежнему не мог сопротивляться искушению испытывать любовь матери снова и снова. Однако все это случилось позже — тогда же, после всего пережитого, я мечтал лишь о спокойствии и каком-то разнообразии. Я вооружился моими красками и с огромной энергией взялся за пейзажи. Это был один из самых удачных периодов в моей живописи. — 54 —
|