|
Со мной происходило нечто подобное. Я всегда восхищался картиной Леонардо да Винчи, на которой изображена женщина с черными, разделенными на пробор волосами. Это полотно вошло в историю живописи под названием «Прекрасная торговка». Я находил большое сходство между этим портретом и Терезой, и именно это сходство позволяло мне ассоциировать мою любовь к Терезе с моим стремлением к артистической сублимации. Возможно, это было и одной из причин того, почему в своем воображении я переносил ее не только в далекую страну, но и в отдаленную эпоху. Я уверен, что призывы Терезы отказаться от нее и сконцентрироваться на моем лечении в санатории, были вполне искренними. Тем не менее я остался к ним глух, поскольку они не соответствовали моим планам; я отбросил их как нечто совершенно незначительное и несущественное. Единственным, что имело для меня значение, был тот факт, что Тереза все же пришла на свидание, что мы несколько часов провели в дружеской беседе в Английском саду и что, уходя, она пообещала встретиться со мной снова через две недели. Благодаря этим знакам особого доверия ко мне, я зашел в мыслях уже так далеко, что стал задумываться над тем, где нам можно было бы уединиться. Я купил несколько газет и изучил все объявления, предлагающие квартиры для аренды. Вскоре я нашел то, что искал. Это была комната на Кауфингер-штрассе в Мюнхене, которая показалась мне подходящей для наших встреч. Я без промедления снял эту комнату и одновременно заказал еще один ключ для того, чтобы им могла воспользоваться Тереза. Поскольку более у меня не возникало жалоб, и я пребывал в прекрасном расположении духа, врачи остались всем этим очень довольны, приписав это очевидное улучшение моего состояния эффекту лечения в санатории. В компании присяжного поверенного, его жены и баронессы Т. я часто совершал автомобильные экскурсии по окрестностям Мюнхена. Вечера я проводил в читальной комнате санатория, играя в бильярд и общаясь с другими пациентами. Таким образом, я пребывал в состоянии беззаботного блаженства и, как мне казалось, ничто уже не могло меня уничтожить или хотя бы нарушить мое спокойствие. За два дня до нашей встречи с Терезой раздался стук в дверь. Это был почтальон. Со словами «вам письмо» он вручил мне конверт. Мой адрес был написан незнакомым почерком, и я сразу же заметил, что письмо отправлено в Мюнхене. Кто мог мне писать? Я открыл конверт. Письмо было от Терезы, которая отменяла наше воскресное свидание. И снова выдвигалась та же причина: она должна отказаться от любви, потому что хочет посвятить свою жизнь уходу за больными и своей дочери Эльзе. — 47 —
|