Человек-волк и Зигмунд Фрейд

На следующий день — это была среда — меня привели к офицеру, который, вместе с человеком в гражданском, допрашивал меня накануне. Офицер записал мои показания, то есть все, что я сообщил в свое оправдание. Я вспоминаю, например, такое предложение: «Я пришел сюда не для того, чтобы рисовать какие-то русские объекты, а просто, чтобы запечатлеть красивый пейзаж». Поскольку очки у меня забрали, я смог разобрать только отдельные места написанного. Так как это соответствовало тому, что мне прочитали, я подписал протокол допроса не читая.

В четверг меня никто не вызывал. Солдаты принесли мне еду и были довольно дружелюбны.

В пятницу меня привели к чиновнику в гражданском, который вместе с офицером допрашивал меня во вторник. К моему большому удивлению, он по-дружески начал говорить со мной о русской литературе и очень скоро объяснил мне, что я не арестован, а только «задержан», и что меня теперь же освободят. Прощаясь, он сказал: «Идите домой и живите так же, как вы жили прежде». Безусловно, я очень обрадовался, однако уже в следующую минуту он сказал мне нечто гораздо менее приятное — не мог бы я зайти к нему недели через три вместе с моими пейзажами и документами. Конечно, я согласился.

Эти три недели я был в отчаянии, не зная, на что решиться — идти мне на эту встречу или нет. Мы обсудили это с матерью и пришли к выводу, что так как дело полностью выяснилось, мне нечего бояться. Поэтому, уложив свои пейзажи в небольшой саквояж, я отправился в назначенное место. Я прождал почти час, но никто так и не пришел. Я решил, что русские об этом забыли. Однако, чтобы окончательно убедиться в том, что дело урегулировано, на следующий день я пошел к дружественно настроенному ко мне коменданту и попросил его взглянуть на мои картины. Мы говорили с ним почти два часа, так как мои пейзажи очень его заинтересовали. Он рассказал мне, что его сын — художник, и он тоже когда-то рисовал. На прощание он сказал: «Ваша ошибка была в том, что вы не спросили нас, можно ли рисовать это здание. Если бы вы спросили, то могли бы рисовать без последствий. Теперь это уже не имеет значения, все выяснилось». Дело оказалось бурей в стакане воды, а могло бы обернуться по-другому.

Человек-Волк стареет

В течение семи лет со времени нашей встречи с Человеком-Волком в Линце в 1949 году до следующей встречи в Вене в 1956 году, мы регулярно переписывались. Переписка доставляла удовольствие нам обоим. «Вы столько раз доказывали мне вашу искреннюю дружбу,- писал мне Человек-Волк,— что я могу свободно делиться с вами своими мыслями, чувствуя большое душевное облегчение».