Человек-волк и Зигмунд Фрейд

Что вы думаете по этому поводу, фрау доктор? Не считаете ли Вы, что это была моя психическая болезнь, и поэтому я так серьезно воспринял тот инцидент?

Что я могла сказать? Что для его страхов действительно существовала вполне реальная основа; что любой нормальный, здравомыслящий человек в подобной ситуации был бы взволнован и напуган. Наверное, эти страхи действительно усиливались неврозами. Я рассказала ему об одном своем пациенте, неврозы которого в подобной ситуации уменьшили страх,— о молодом польском еврее, без особого беспокойства пережившем весь период нацистской оккупации и, возможно, потому оставшемся невредимым, что его неврозы побуждали его переезжать с места на место, постоянно менять свою внешность, смело маскируясь под своих врагов. Мой рассказ привел Человека-Волка в восторг, и он захотел узнать его подробности, особенно мои объяснения о действии невротических механизмов. На основании проявленной им симпатии и вопросов у меня сложилось впечатление, что он заинтересовался не только психоаналитическими принципами, помогающими провести сравнение или противопоставление с самим собой, но также личностью неизвестного ему моего пациента. Теперь либидо Человека-Волка, фактически выйдя за пределы его личности, уже распространялось на других людей, даже тех, которых он лично не знал. Это было нечто такое, на что он был неспособен в свои более невротические периоды. С этим великолепным выходом за пределы себя был связан и тот живой интерес, который он проявлял не только ко мне и моей работе, но и к моей семье и друзьям. Естественно, мы не забыли поговорить и о докторе Брюнсвик; с жаром говорил он о том, какой она была юной, активной и энергичной, как быстро и великодушно помогала ему, когда он в этом особенно нуждался.

За эти несколько часов мы охватили огромное количество тем, однако характерным было то, что Человек-Волк снова и снова возвращался к вопросу, который до сих пор мучил его,— в какой степени его страхи перед русской тайной полицией были действительно обоснованными, а в какой — обусловлены его неврозами. Однако, известно, что ответ на это может быть найден только через анализирование всех знаний о неврозах и окружающей нас действительности.

Письмо Человека-Волка

Вена, 23 октября 1968 г.

Дорогая фрау доктор!

...Профессор У. перевел мне Вашу статью о пережитом мною при русских. Эта статья очень хороша и написана живым языком. Как психоаналитик Вы прекрасно понимаете подсознательные мотивы этого происшествия. Конечно, под «мотивами» я имею в виду то, что Вы определяете в Вашей статье как ностальгию тоску по дому. Что касается внешних событий, то в упоминании некоторых русских персонажей я обнаружил несколько ошибок, хотя и незначительных. Тем не менее, я прилагаю краткое описание этого эпизода, касающееся, главным образом, внешних обстоятельств, а именно: хронологического порядка событий и характеристики отдельных русских. Возможно, в этом описании Вы найдете для себя нечто полезное.