|
того, чем пациент делится вербально, а, главное, то, что он хотел бы утаить. Непроизвольными, неконтролируемыми телодвижениями он себя простодушно “выдает”. В практике НЛП роль такого эксквизиционного индикатора выполняют движения глазных яблок, по которым диагностируется ведущая репрезентативная система. Тут, конечно, терапевт получает возможность испытать чувство удовлетворения от собственной проницательности и возможности незаметно манипулировать наивным клиентом, который себя так беспечно выдал. С другой стороны, “подозрительная” эксквизиционная традиция создает терапевтам других направлений достойную возможность для демонстрации “оберегающе-доверительного” жеста в сторону личности пациента. На вызов традиции “подозрения” эмпатическим доверием, безусловным принятием ответил создатель гуманистической психологии К. Роджерс и благодаря этому, как мы знаем, немало преуспел. Полемические преимущества такого отношения к делу очевидны. Итак, мы преодолели эксквизиционное сопротивление, насытились запредельной откровенностью пациента, купленной в обмен на ожидание помощи. Привязав его при этом к себе посредством консоции, удовлетворили свои “шпионские” желания и теперь можем приступать к делу. Мы выработали определенный, годящийся в дело эксквизиционный продукт, который можем теперь подвергнуть дальнейшей обработке. Он, этот продукт, может иметь различную конфигурацию, разной глубины измерения, а кроме того, разный объем. Это может быть просто жалоба или симптом, с которым мы тотчас же, не вдаваясь в подробности, не тратя попусту времени на составление истории болезни, начинаем работать. Это может быть и подробный развернутый клинический или патопсихологический диагноз, который потребовал от нас кропотливой анамнестической работы вкупе с проективно-тестовой. Это дело вкуса — отделять ли резко процесс эксквизиции от дальнейших работ с полученным продуктом или же переходить к нему исподволь, незаметно. Решение о переходе к собственно терапии принимается как под давлением нетерпеливого желания продемонстрировать сомневающимся свою терапевтическую потентность, так и под влиянием трезвых сомнений, достаточно ли мы данных вызнали, чтобы демонстрируемая потентность не дала осечек. Ясно, что в процессе последующей работы мы постоянно возвращаемся к эксквизиционным ходам. По ходу дела сам терапевтический процесс превращается в часть анамнеза, что, в частности, помогает уточнить диагноз ex juvantibus. Казалось бы, имея в своем распоряжении потребные нам сведения, мы можем, опираясь на них, начинать работу. Но не тут-то — 200 —
|