|
Чрезмерная длительность эксквизиционных практик неизбежно вела не только к развитию моды на short term терапии, но и к появлению и распространению того, что можно обозначить как эксквизиционная провокация. Сюда относится вся система тестирования, как проективного, так и всего прочего. Принцип наименьшей траты сил, довлеющий над психотерапией, как, впрочем и над любой другой практикой, неизбежно привел к появлению и распространению невообразимого количества бесконечно разнообразных тестов. Предъявляемый тестовый материал представляет собой провокацию, цель которой — форсировать эксквизицию. Любой тест, однако, является делом неизбежно ограниченным и, как бы мы сказали, презумпционным. Иначе говоря, возможный результат предзадан стимульным материалом. Другая важнейшая задача в этом смысле — преодоление эксквизиционного сопротивления пациента, мотивы которого могут быть самыми разными. Любая персональная автономность ущемляется в ситуации вынужденного изложения интимных проблем. Требование к сохранению тайны в рамках профессиональной этики легитимирует тотальность самораскрытия пациента. Это достойное само по себе обстоятельство, однако, может отнюдь не снижать сопротивленческого напряжения. Провокация, принцип невмешательства — все это порождения феномена сопротивления. Следует однако заметить, что нет и не может быть доказательств того, что подробная эксквизиционная процедура является залогом эффективности терапии. Эволюция психотерапии показывает, что эксквизиция как часть терапевтического процесса подвержена процессу деградации. Подробность и основательность эксквизиционного процесса особенно трудно переносится терапевтами, стремящимися продемонстрировать свою терапевтическую потентность. Процедура собирания данных предоставляет им всего лишь ограниченную возможность проявить ясновидческий дар, опережая своими точными описаниями рассказ пациента, как бы угадывая то, о чем он пока не успел рассказать. Кропотливая возня с выяснением тонких особенностей симптоматики и обстоятельств ее развития, увы, не дает возможности гипнотизеру излить свои суггестивно-харизматические флюиды, аналитику — обнаружить интерпретационную прозорливость, психодраматисту — проявить свою режиссерскую сноровку вкупе опять-таки с интерпретационными дарованиями. Особенно ясно дают себе в этом отчет специалисты по нейролингвистическому программированию, предлагающие, например, в технике шестишагового рефрейминга просто идентифицировать проблему, с которой предстоит работать, никак не вдаваясь при этом в ее природу и — 197 —
|