|
Однако не составляет труда предположить, что некая сила повлечет исследователей на поиски психической реальности, коренящейся во временах до момента рождения, и, собственно, уже давно повлекла. Вполне понятно, какие преимущества обретал автор концепций, охватывающих период до появления индивида на свет, перед теми, кто ограничивался индивидуальной историей. Конечно, он получал в свои руки учение, производящее впечатление несравненно большей “глубины”, чем та, которую предлагали другие. Видимо, можно говорить о некоем неписаном, но тем не менее отчетливо вычитываемом во множестве текстов, “архиниционном” правиле, которое, если бы оно существовало, звучало бы приблизительно так: “чем раньше мы сталкиваемся с каким-нибудь опытом или впечатлениями, тем более значительное, существенное воздействие они на нас оказывают”. Ну и в соответствии с этим, весьма влиятельным, правилом психоаналитики настроены на то, чтобы этому раннему, зачастую полузабытому опыту уделить как можно больше внимания в терапии, пускай приходится годами охотиться за воспоминаниями об этом опыте. И нетрудно предположить, что следование этому правилу, даже в тех случаях, когда оно отчетливо не формулируется, естественным образом привело к построению концепций, переоценивающих события, находящиеся далеко за пределами индивидуального развития личности. Так, Л. Шонди, двигаясь этим путем, занялся исследованием “семейного бессознательного”, сформированного под влиянием ближайших поколений предков индивида. Он утверждал, что “каждый человек несет в своем семейном бессознательном инстинктивную предрасположенность и предрасположенность его Я ко всем четырем основным кругам заболеваний...” (L. Szondi, 1995, s. 31). Но, конечно, в состязании на дальность движения назад всех опередил К. Г. Юнг. Его нетрудно понять. Необходимость преодоления фрейдовского редукционизма неизбежно подталкивала его в сооружении метапсихологических конструкций на самые радикальные шаги. Понятно, что углубление архиниции по сравнению с фрейдовской было наиболее эффектным ходом, предпринятым с целью увеличить идеологическое пространство своего метода. Пространство классического психоанализа, ограниченное индивидуальной историей жизни, после теоретических движений Юнга выглядело поистине куцым по сравнению с раскрывшимися, поистине необозримыми, перспективами. Проблемы, с которыми сталкивается пациент, могут корениться в самых отдаленных периодах существования его предков. Получается, что Юнг как бы до конца выбрал ресурс возможностей теоретического и интерпретационного возврата в прошлое. Таким образом, он при любом раскладе бьет, как хочет, соперников по архиниционной ракоходной “гонке”, ибо материал, который он привлекает для толкования патологических феноменов (амплификации) в любом случае будет более первичным, древним, чем какой бы то ни было другой. — 119 —
|