|
ря на то, что среди гитлеровских палачей, особенно тех <меньших>, которые непосредственно контактировали с узниками, не было недостатка в выродках, однако о боль- шинстве можно сказать, что, как они сами определяли себя в послевоенных процессах, они были <порядочными нем- цами>; многие из них были добрыми отцами семейств, дисциплинированными - возможно, даже чрезмерно - гражданами Третьего Рейха. Были добрыми в отношении к людям, но не к номерам. Тот же самый Гесс, который миллионы людей отправил в газовые камеры, относился по-человечески к своему садовнику, узнику этого лагеря; этот узник, хотя у него и был свой вытатуированный ла- герный номер, сам номером для Гесса не был, а был для него еще человеком. Мы возмущаемся, что почти все без исключения военные преступники на Нюрнбергском нро- 80 цессе или других процессах считали себя невиновными. Это возмущение представляется неоправданным, так как, говоря это в своем последнем слове, они не лгали. Они действительно чувствовали себя невиновными в совер- шенных преступлениях. Можно ли чувствовать себя ви- новными в уничтожении миллионов мух? Вероятно, до последнего момента своей жизни они не понимали ошибки в своем мышлении; вследствие странных поворотов судь- бы и патологической идеологии они перестали видеть в человеке человека. Один польский писатель, несколько лет спустя после войны, написал, что фашизм, правда, был побежден, но дух его остался победившим, ибо осталось сознание того, что были допущены такие преступления. Это сознание нельзя стереть, и оно, вероятно, будет оставаться бременем челове- чества не один век. Подобно тому, как мы стремимся об- легчить состояние человека в его конфликтах, помогая ему понять механизмы их возникновения, так и здесь мы можем уменьшить бремя вины посредством анализа при- чин преступлений XX века. <NO MORE HIROSIMA> Диалог майора Этерли с венским философом Гюнте- ром Андерсом имеет большие шансы остаться в будущем символом атомной эпохи. Его анокалиптичность заключа- ется не в угрозе атомной гибели, но в том, что во всем американском народе нашелся только один человек, кото- рый чувствовал себя ответственным и виновным за сбра- сывание первой атомной бомбы. И этот человек обще- ством и психиатрами был признан психически больным человеком. Психиатр доктор Мак Эрлой так пишет о своем паци- енте Клоде Этерли: <Очевидный случай изменения лич- ности. Пациент полностью лишен какого-либо чувства ре- — 63 —
|