|
ниях от бывших узников, которыми она заботливо зани- малась, спрашивала их, были ли у них в лагере ночные лампы возле кроватей. По-видимому, пропасть, отделяю- щая людей, прошедших лагерь, от тех, которые там не были, непреодолима. Ибо, никто не в состоянии вчувство- ваться в то, что они пережили. Их переживания находятся за пределами человеческого понимания. Психиатр, однако, не может отказаться от попыток пре- одолеть эти границы, и хотя не всегда ему удается вчув- ствоваться в переживания психически больного, то, однако, он должен иметь какой-то, по крайней мере, хотя бы общий взгляд на мир его впечатлений. Подходя таким образом к лагерным переживаниям, стоит обратить внимание на три момента, которые представляются существенными для дальнейшей судьбы узников: необыкновенный диапазон лагерных переживаний, психофизическое единство и ла- герный аутизм. Попав в лагерный ад, люди испытывали потрясение, превышающее все стрессы человеческой жизни. Все авто- 292 ры, занимающиеся лагерными переживаниями, подчерки- вают общее наступление первой реакции на пребывание в лагере, которое у многих узников заканчивалось смертью. Узник должен был в течение нескольких недель или ме- сяцев как-то приспособиться к жизни в лагере; иначе - погибал. Две вещи были важными в этой адаптации. У не- го должна была понизиться чувствительность к тому, что происходило вокруг него; он должен был замкнуться в себе и сделаться безразличным, не переходя, однако, в со- стояние <мусульманства>, т. е. полной апатии и безразли- чия ко всему. Эту защитную нечувствительность опреде- ляют как <лагерный аутизм>. С другой стороны, он дол- жен был найти в аду лагеря своего <ангела>, т. е. человека или группу людей, которые сохраняли бы к нему челове- ческое отношение, позволяя спасти уцелевшие остатки прежнего мира. По-видимому, такое нахождение другого человека было столь же сильным потрясением, что и попадание в лагерь. Это было потрясением положительного значе- ния: <раем> в лагерном аду. Никогда человек не может жить в одном колорите. Рядом с черным всегда есть белое. Однако здесь противоположность была слишком шокирующей. Это не были контрасты обычной жизни, но поистине ад и рай. Маски спадали, человек обнажался. Это был, воистину, психиатрический эксперимент. В чело- веке обнажалось то, что обычно скрывается, его преступ- ность и его святость. Психиатр в силу своей профессии сталкивается с этой <изнанкой> человеческой природы; в — 226 —
|