|
шего, видимо, подавления человека и унижения его досто- инства, способность выбора, воля к жизни играли решаю- щую роль. И может казаться парадоксом то, что те, кто находи- лись в экстремальной ситуации, могли еще сказать: <я хочу> или <я не хочу>, тогда как их преследователи в ситуации, материально и морально несравнимо лучшей, этого сказать не могли. Подлинно живыми людьми в лаге- ре были те, которые находились на грани смерти, а те, ко- торые носили череп и кости на своих шапках, были не живыми людьми, но автоматами. Несмотря на богатую лагерную литературу, человек, сам не переживший лагерь, не в состоянии представить себе, что там происходило. Страдания, испытываемые днем и ночью каждым узником, выходят за границы во- ображения. Эта проблема привлекала внимание также и выдающихся писателей. Например, Зофья Налковска, принимавшая участие в Комиссии по расследованию гит- леровских преступлений, посещала бывшие лагеря и мес- та казней, разговаривала с бывшими узниками и свидете- лями преступлений, запечатлела свои наблюдения в сбор- нике очерков <Медальоны> (1946), признанном выдаю- щимся, поразительным синтетическим документом о гит- леровских преступлениях, занимающим особое место в лагерной литературе. Автор отдавала себе отчет в том, что <того, что переживали люди в гитлеровских лагерях и тюрьмах, невозможно выразить словами>. Человеку, кото- рый стремится ретроспективно охватить огромность пре- ступлений, трудно вообще понять их сущность. В <Медаль- онах> Налковска пишет: <Действительность можно вы- держать, если она не вся целиком дана в опыте. Либо дана неоднозначно, доходит до нас фрагментарно, в обрывках реализации. Лишь мысль о ней стремится собрать ее, оста- новить и понять>. Это был иной мир, столь же иной, как мир психотика. Попадая в лагерь, узники часто переживали состояние острой дереализации; то, что видели, казалось им нереаль- 31 человека. Чувство вины, связанное с совершенными пре- ступлениями, уменьшается или полностью исчезает, ибо трудно его иметь в отношении предмета (нельзя обидеть колесико в машине) и трудно чувствовать себя виновным, если ощущаешь себя автоматом, слепо выполняющим при- казы. Отсутствие чувства вины не уменьшает, однако, от- ветственности. Вольно или невольно отвечать за свои дей- ствия и за то, что превратился в автомат, приходится. Здесь речь никоим образом не идет о попытке умень- шения вины военных преступников (хотя стоит обратить внимание на полное отсутствие у них чувства вины), ни о — 18 —
|