Причастие

На этом Лев Платонович завершил свою лекцию. Было довольно много вопросов от аудитории, но я уже не записывал. Признаться, я запутался в обилии материала, в смешении Эонов, Архонтов... Многие места мне были совершенно непонятны. Тем не менее, лекция в целом вызвала у меня восхищение и еще больший интерес к теме. Я дождался, когда разойдутся слушатели и решился подойти к Карсавину. Он, видимо спешил, и я окликнул его возле двери. Он остановился и приготовился внимательно слушать.

• Лев Платонович, я с огромным интересом слушал вас, но многое осталось мне непонятным.
• А вы, собственно, кто?
• Я очень интересуюсь гностицизмом... и розенкрейцерством.
• Ах вот как? – Карсавин посмотрел на меня как будто участливо. – Ну что же, молодой человек, я пожалуй смогу уделить вам некоторое время. Мне кажется, что вы на перепутье и нуждаетесь в добром совете. Через неделю мы с вами можем встретиться возле Петропавловской крепости. Погуляем и поговорим.
• Очень вам благодарен! – Я не понял о каком перепутье говорил Лев Платонович, но возможность встретиться с ним лично взволновала и вдохновила меня чрезвычайно...»

(Петроград, ноябрь 1921 года)

14.

«Философские понятия, когда ими пользуется психоаналитический дискурс, обретают иной смысл. Такие термины, как Бытие, Истина, Другой, отнесенные к бессознательному, фаллосу и Эдипову треугольнику, это не то же самое, что те же понятия, отнесенные, скажем, к Богу или бытию как таковому»

Умберто Эко «Отсутствующая структура: введение в семиологию».

Неожиданное участие Карсавина в судьбе деда встревожила Костю. Было во фразе «Ах вот как?» нечто настораживающее. Вспомнился однокурсник по философскому факультету Витька Никулин, который на третьем курсе решил было сходить в церковь на исповедь. Сходил, а потом вдруг стал с ревностью сектанта обличать саму философию, как дьявольщину, бросил факультет... «Ксендзы охмурили Козлевича» – еще долго посмеивались однокурсники. Сам Костя несколько раз исповедывался и причащался, ходил, бывало, на службы, но не был настолько доверчив, чтобы уверовать, будто истина – только в церкви и нигде больше. Костя был плюралистом не только на словах. А вот дед... Судя по дневнику, доверчив он был необычайно. Из-за доверчивости и в Орден к Зубакину попал. Не чувствовалось в нем здорового духа сомнения, который только и позволяет удержаться от крайностей. А тут встреча с глазу на глаз с Карсавиным, - Бог знает что было у последнего на уме... Костя перелистнул несколько страниц, но там мелькал какой-то профессор Толкачев. Преодолев искушение залезть сразу в конец дневника (а оставалось страниц двадцать), Костя решил читать последовательно. Так или иначе, сегодня или завтра он узнает развязку или, по крайней мере то, чем заканчивается дневник.