Причастие

• Деррида – мыслитель осторожный. Он слов на ветер не бросает...
• Эх, нет с нами самого Деррида, - пожалел Юра, - он бы оценил эту метафору в связи с его именем...
• Мы же, - горячился Гриша, - не столь осторожны, более того – дерзки в своих интерпретациях! Поменяем правила языковой игры. Расширим понятие языка и знака на любое явление. Тогда и мир и человек предстанут в самом прямом виде, как Текст. Если речь идет о восприятии, то мы будем подразумевать перцептивный текст. Ощущения, звуки, образы – все это – язык. Более того, язык это и чувство, и мысль, и событие. Любое явление мира – знак языка.
• Наивный эзотерик может спохватиться: какой там язык, а как же остановка внутреннего диалога, - то сокровенное молчание, из которого и рождается ВСЕ? – с пафосом произнес Юра, - Ответим: и молчание – тоже текст, ну, скажем метафорически, что это пробел. Тоже – знак.
• Итак, еще раз: человек и мир – Текст. И Деррида говорит о принципиальной текучести и неопределенности любого текста. Отлично! Теперь мы можем соединить чакры и языковые игры. И вот что у нас получится из определения Витгенштейна: языковая игра – определяющая модель построения текста, - а когда речь идет о чакрах – перцептивного текста, в котором слова, то есть, в нашем случае, - переживания, как совокупности телесных, энергетических, эмоциональных, ментальных, событийных и ценностных дискурсов, - определяются в строго определенном смысле, что позволяет строить непротиворечивый контекст. – Гриша аж языком цокнул, видимо так ему самому понравился ход собственной мысли. – А так как любой текст принципиально текуч и неопределён, то правила игры можно, в общем-то, поменять...
• Что в принципе возможно, хотя и сложно, если принять во внимание инерцию восприятия, заданную культуральной моделью, - моделью чакр в нашем случае. – Заметил Юра
• Но в любом случае мы можем придать знакам другие смыслы и тогда такой перцептивный текст, как человек, может быть проинтерпретирован совершенно по-новому, - со всеми следствиями и для ощущений и уж тем более для маятника. Можно, таким образом, сыграть в игру, где у нас будет не семь, а двадцать семь или девяносто две чакры, или ни одной вообще, - просто это неудобно, - но маятник будет реагировать в полном соответствии с выбранной моделью. Так что, - подытожил Гриша, - чакры – это система координат, что и требовалось доказать.
• Это не только теоретические построения, - подтвердил Юра. - Существуют традиции, где чакр действительно нет, а есть каналы и меридианы. Есть и другие – где не семь чакр, а восемь или тридцать три. И люди с этим работают. Получается, что такая модель, которая и маятником, едрить его, измеряется, и свечи мерцают, и вороны каркают, - оказывается не реальностью, а, как мы и говорили с самого начала – системой координат.
• Если это не реальность, хотя вы меня в этом не убедили, то что же тогда реальность? – Толик снова поник и вопрос задал скорее по инерции, чем из желания докопаться до истины.
• А мы как раз дальше об этом и будем рассуждать, – заверил его Юра.

Гриша опять закурил и вальяжно расположился в кресле: