Причастие

• Михаил, извините за бестактность, у вас какие-то неприятности? – спросил я.
• Да нет, это он мыслит. Мыслит, пойми! – ответил вместо Бахтина Ругевич, - Такие люди редки...
• Саша, вы не обращайте внимания. Я несколько рассеян. Я действительно ищу сейчас те слова, которые, через обращение к единой и единственной ответственности, помогут преодолеть пропасть между культурой и жизнью. Преодолеть их дурную неслиянность...
• Нет, ты только посмотри на него, Саша! – восторгался Ругевич, - Князь Мышкин[68] собственной персоной, да и только!

Сравнение было довольно-таки удачным. Михаил производил впечатление человека в высшей степени искреннего, наивного, рассеянного и, в то же время, необычайно увлеченного.

• Позволь, Миша, я расскажу как я понял то, о чем мы с тобой столько говорили, - продолжал Владимир.
• Буду даже очень рад этому, - отозвался Бахтин.
• Ну так вот, - оживился еще более Ругевич, - Миша считает главным стержнем человеческого бытия поступок. И называет его единственным событием свершаемого бытия. Вообще, единственность у Миши – основная категория. И вот то, о чем я уже упомянул, - «не-алиби в бытии», - каково? Нет, ты вникни! Не-алиби в бытии, а!? Это вот не-алиби как ни что иное подчеркивает предельную ответственность человека за себя самого, за свою жизнь. Когда ты без алиби, тебе просто некуда спрятаться, некуда убежать от того, чтобы поступать исключительно ответственно...
• Нужно только подчеркнуть, - не удержался Михаил, - что необходимо осознание активной причастности бытию со своего единственного места в бытии.
• Я не совсем понял, что такое единственное место в бытии. И как оно может быть не единственным? – спросил я.
• Конечно может! А как же?! – горячился Владимир, - Это ведь осознать нужно! Пока не осознал – ты как будто размазан то здесь то там. А вот когда ты признал, что у тебя нет алиби, что защититься от бытия нечем, то тут ты эту самую единственность и ощутил.
• Вот-вот! – опять вступил Михаил, - Бытие человека определяется диалектическим взаимоотношением между единственностью наличного бытия и целым бытия. И взаимоотношение это реализуется в изначальном акте утверждения своего не-алиби в бытии. Этим-то актом полагается ответственный центр исхождения поступка, в результате чего поступок обретает необходимую конкретность и укорененность.

Мы с Ругевичем обменялись взглядом. Увидев мою растерянность, Владимир снова взял инициативу:

• Перевожу специально для тебя, Саша. Если следовать логике Михаила, то мы получаем, что, в результате осознания не-алиби в бытии, на смену Хомо Сапиенс приходит Человек Поступающий. Выявляется неслучайность всякого поступка. Философия, которую развивает Миша, это особая – нравственная философия. Понимаешь теперь, насколько это действительно гениально!

Я сидел потрясенный. Не все было понятно мне, но я ясно видел, как передо мною развернулись какие-то совершенно новые горизонты. Переход от Хомо Сапиенса к Человеку Поступающему – это же революция, новая фаза развития человечества! Все-таки я спросил: