- Ну ты чего замолчал? Спать что ли хочешь уже? – спросил Толя.
- Честно говоря – да. Но раз уж начал, - дорасскажу тебе хоть в общих чертах. Так вот, зародившийся в семидесятые годы постмодернизм, отказался от убеждения, что реальность поворачивает к нам свое легко поддающееся чтению лицо, и пришел к выводу, что мир – не сообщник нашего познания.
- Сколько я помню из нашего курса философии – это называется агностицизм[63].
- Верно, только это не тот агностицизм, что был у Юма[64], или у Канта – помнишь его «вещь-в-себе»... Это совершенно новый уровень. Постмодернизм говорит о том, что мир можно интерпретировать как угодно и каждая интерпретация будет верной, наравне с любой другой...
- Забавно.
- Мы заговорили об интерпретациях и тут нельзя не вспомнить теории языка и лингвистику, которые стали фундаментом для постмодернизма. В зарождающейся философии постмодерна стали делать упор на представления о пространстве культуры, как о текстах и лингвистических конструкциях.
- Поясни.
- Поясняю: рождаясь, человек осваивает мир не непосредственно сам, не деятельностно — это невозможно, — но с помощью языка, слов, текстов, которые достались ему по наследству. А мышление, не наученное мыслить самостоятельно, пользуется словом, текстами, ограничивая спектр значений заданными заранее смыслами. Так человек, идя на поводу средств массовой коммуникации, создает удобный для себя мир, в котором вместо действительных чувств и мыслей подставлены подменные. В результате он начинает жить в фантомном мире псевдомыслей, псевдочувств, псевдодействий. Так появляется серое большинство, слепо верящее в одно-единственную, специально транслируемую для него истину. По этому поводу Умберто Эко в романе «Имя Розы» заметил: «Дьявол — это высокомерие духа. Это верование без улыбки. Это истина, никогда не подвергающаяся сомнению.»
- Круто! Мне нравится такая постановка вопроса.
- Двинемся дальше: постмодернистское мышление постоянно занимается двумя взаимоисключающими вещами. Оно осуществляет одновременную процедуру разборки и деконструкции традиционных культурных форм и их же реконструкцию. Иначе говоря отрицает первоначальные смыслы и одновременно собирает новые, необходимые для дальнейшего развития культуры и самого человека.
- А что дает эта замена одних смыслов на другие? Игра какая-то получается.
- Действительно игра, но непростая. Отвергаются такие фундаментальные понятия классического мировоззрения, как центр, первоначало и первопричина. Мир культуры и сам человек рассматривается постмодерном как бесконечный текст. Бесконечный слой межтекстуальных связей неизбежно ведет к смысловой текучести и неопределенности любого текста. Отсюда выводится утверждение о принципиальной метафоричности, художественности всякого мышления, в том числе и философского. Деконструкция является разблокированием процесса понимания, выяснением внутренней противоречивости текста, столкновением остаточных смыслов прошлого и современных смысловых стереотипов.
- А в бесконечном запутанном тексте центр отсутствует, - так я понял?
- Ну, можно сказать, что примерно так. А это значит, что смысловая неисчерпаемость любого текста, невозможность окончательного синтеза – из-за отсутствия центра - требует при его анализе, включения игровой установки. А игра подводит внимание к случайным смысловым совпадениям, которые тем не менее всегда что-то значат. Это позволяет разрушать бинарные оппозиции истины-лжи, добра-зла.
- Я упустил связь.
- А я и сам упустил. Спать хочется. Давай еще минут десять и разойдемся?
- Хорошо. Про Делеза расскажи и про эту самую ризому еще...
- Ну, Делёз предложил различать по примеру Платона образцы - идеи и копии. Еще более глубокое различие между копией и симулякром — фантазмом. Образец тождествен качеству подобного. Копия — это подобие подобного. Симулякр — то, что не имеет никаких оснований в мире реальности, это копия никогда не существовавшего оригинала. Например, вся реклама, которую мы видим и слышим – это сплошные симулякры. Я у одного знакомого спросил: «Зачем ты столько пива пьешь?» – Он говорит «Чтобы не дать себе засохнуть». И смех и грех, одним словом. Так уж получилось, что в современном мире господствуют не образцы и копии, а симулякры - видимости. Погруженный в мир симулякров человек уже не переживает ни Бога, ни самого себя. Если раньше в целях проверки можно было обратиться к эмпирии, то теперь эмпиризм[65] — это набор понятий, которыми манипулирует сознание, но главное — понятия манипулируют сознанием.
- Это вроде бы сегодня Гришка говорил.
- Говорил. Поэтому я дальше уже совсем бегло... Делез разрушает понятия и приходит к Хаосмосу. Видимо, именно как Хаосмос выглядит мир для человека, который ищет реальность, независимую от существующих понятий, правил и норм. Реальность, которая ничего не выражает, которая является «вещью в себе», беседует сама с собой о делах универсума. Получается, что пространство между идеями и Хаосмосом - это своеобразная площадка для маневра. Она дает возможность для проявления множества разнородных, но равноправных и равнозначных жизненных форм. И так будет, пока не сформируется мышление, способное к интуитивно-интеллектуальному схватыванию неразложимой целостности мира.
- Значит, она все-таки существует – эта самая целостность?
- Об этом некорректно говорить, пока сознание не может ее ухватить интуитивно и интеллектуально.
- Ну, а Будда-то, к примеру ее ухватил?
- Возможно. Только это ничего не значит для тебя или для меня. Мы-то не ухватили... Поэтому пока мы имеем дело не с миром в целом, но с его различиями, скрывающими объективности, каждой из которых свойственна множественность. А множественность проистекает из многообразия поставленных идей и задач, которые у каждого, как ты понимаешь, свои... Здесь совмещаются противоположности материального-идеального, детерминизма-индетерминизма, конечного-бесконечного, необходимости-случайности, которые есть искусственное изобретение ума.
- И какой из всего этого вывод?
- А все сказанное означает, что постмодернистская философия, совмещая противоположности, перестает вносить в мир жесткие, системообразующие начала и становится, с одной стороны подобна детективу, а с другой — родом научной фантастики.
- Вот, а я и думаю, чем этот постмодернизм меня заинтересовал!? Ну а ризома, что это за штука?
- Ризома это модель, описывающая восприятие. Она - альтернатива структуре. Ризома обладает собственным творческим потенциалом. Это фигня самоорганизующаяся. Кажущийся хаос на деле таит в себе потенциальные возможности бесконечного числа новых трансформаций. А это обеспечивает безграничную плюральность ризомы. В ризоме принципиально невозможно выделение каких бы то ни было фиксированных точек. Каждая из них в своем развитии предстает перед наблюдателем в качестве линии, прочерченной ею траекторией собственного движения. В свою очередь, каждая такая линия ускользает от жесткой фиксации. Бытие ризоморфной среды может быть понято лишь как нескончаемая динамика, и динамику эту определяют линии ускользания.
- Что это за линии?
- Эти линии оказываются, применительно к ризоме, подвижными, но они еще предполагают своего рода разрывы, переходы ризомы в состояние, в котором отсутствует жесткая универсальная структура. Ризома вообще, в отличие от структуры, не боится разрыва. Ризома может быть разорвана, изломана в каком-нибудь месте. Линии ее могут перестраиваться одна на другую. Могут постоянно переходить друг в друга. У ризомы в принципе нет и не может быть ни начала, ни конца, - только середина, из которой она растет и выходит за свои пределы...
- Сложно ухватить.
- Тут, брат, абстрактное мышление нужно... Ризому одним умом не схватить. Ее всеми фибрами души нужно прочувствовать... Давай еще несколько слов, а то я засыпаю. Процесс разертывания ризомы состоит в проявлении все новых и новых возможностей, в том числе и линейных.
- Простых, то есть?
- Скажем так. Таких версий организации мироздания, которые описывались классической философией, где существовал центр, первопричина и все такое. Но любой из этих вариантов в ризоме в принципе не может считаться законченным. В любой момент времени любая линия ризомы может быть связана непредсказуемым образом со всякой другой. И тогда, в момент этого абсолютно неустойчивого, сиюминутного связывания, образуется определенный рисунок ризомы... Как бы тебе объяснить – рисунок, типа масляного пятна на воде, - нет, не то... Появляется непредсказуемо пульсирующая конфигурация. Ее не схватить, не поймать. Она непредсказуема и вечно новая. Это почти не поддается описанию...
- Да уж...
- Вот мы и получаем, что если структуре соответствует образ мира как Космоса, то ризоме – как Хаосмоса..., - Костя зевнул и потянулся, - Ну что, пожалуй, все на сегодня?...
- Спасибо Костик! Не могу сказать, что все понял, но кое-что ухватил. – Толик поднялся, - Пойду, - уже из двери махнул рукой...
— 40 —
|