Причастие

Вот несколько отрывков бесед с Шевелевым:

• Саша, как ты относишься к символизму Блока? – спросил он однажды.
• Я не очень хорошо понимаю Блока, да и вообще современных поэтов. Слишком много иносказаний, туманных намеков. Из Блока я читал только «Двенадцать». Ты ведь знаешь, что мне больше по душе классика: Пушкин, Лермонтов, Тютчев...
• Классика это, конечно же, хорошо, но сейчас совсем другое время. Идет смена эпох, переустройство мира и именно теперь поэзия достигла того накала, состояния обнаженного нерва, когда каждое слово становится многозначным символом. В «Двенадцати» мы несомненно встречаемся с этим, но это не весь Блок...
• Прости, Леонид, - перебил я его, - но я как раз и не понял эти самые многозначные смыслы в «Двенадцати». Может быть поэтому мне стало неинтересно...
• Тебе, Саша, нехватает дисциплины мышления, попытки читать между строк. Ведь поэтическая речь Блока, - это язык иносказаний, словарь условных таинственных знаков, которым он пользуется с исключительным искусством для выражения в поэтических символах глубинных - мистических переживаний. Такие переживания невозможно передать в словах классического поэтического языка. Вот тебе несколько метафорических образов Блока: «ночь», «мрак», «туманы», «сумерки», «мгла», «ветер», «вьюга», «метель», «заря», «рассвет», «лазурь», «весна», «дальняя страна»...
• И где тут мистика? Обыкновенные слова, которые каждый из нас использует по несколько раз на дню...
• В таких иносказаниях передаются события мистической жизни поэта..., - Шевелев запнулся, задумался и помолчав минуту, продолжил, - Как бы тебе это объяснить, - тут мы явно вступаем в область мифопоэтики. Метафорические символы, служат для описания личного ощущения поэтом его особого – мифологического ощущения мира. Поэт использует, например, лексику и символику реальных религий, сект, мифологий... Потом, его лирический герой – всегда исключителен, отделен от толпы, противопоставлен ей. Он – избранный...
• Ну, а не избранный ли, например, Онегин у Пушкина? А тем более – Фауст у Гете?
• Да, но здесь имеется в виду другая избранность, стремление к выходу за пределы обычного пространства-времени, к мистическому переживанию запредельного, к ощущению единения с необычным. И еще – разного рода упоминания о Невыразимом, Непостижимом, - своего рода «апофатическая» поэтика. Послушай-ка, как перекликаются строфы Валерия Брюсова с экстатическим ритуалом жрецов какого-нибудь древнего племени:

Я многим верил до исступленности,

С такою надеждой, с такою любовью!