Причастие

О, как любит русский человек потрепаться о высоком, особенно пропустив пару рюмочек, и особливо на лоне природы, в компании товарищей-интеллектуалов, с легкостью жонглирующих десятком-другим выдающихся имен («как говорил дружище Ницше», «милейший Хайдеггер», «старина Бердяев»...)!

Собственно, наши молодые герои именно за этим и собирались на Костиной даче. И не будем их за это упрекать, ибо все это «Человеческое, слишком человеческое», как писал «дружище» Ницше... И добавлял: «Когда одновременно противоречишь чужому мнению и развиваешь свое собственное, то необходимость постоянно принимать во внимание чужое мнение, искажает естественную форму собственного мнения: оно становится более подчеркнутым, резким, может быть, несколько преувеличенным»[17]. Иными словами, культура дачного философствования подпитывает ни что иное, как самоутверждение. Тоже, впрочем, одну из ценностей человеческого бытия...

Однако, сразу оговорюсь. Для одного из наших героев – для Кости, праздное философствование ребят (которое он слушал и, большей частью, молчал) было надеждой на внезапную зацепку, на неожиданный, случайный ключ к разгадке тайны, которая мучила его уже несколько лет.

Слово «мучила», впрочем, пока еще не совсем подходит, - мучить она его будет несколько позже. Сейчас это был неясный, хотя уже и не праздный интерес, иногда закрадывающийся в душу промельком щемящего чувства, а иногда побуждающий к бесплодным размышлениям: когда бессонной ночью сидишь и, уставившись в одну точку, как бы держишь в каждой руке по понятию, и оба они - выражают истину, и ты предчувствуешь, что между ними можно проложить мостик и тогда все сложится, все встанет на свои места, но... но, в то же время, со всей очевидностью сознаешь, что никакой связки между ними нет и быть не может. Поэтому – из-за того, что на пути академической науки между этими истинами действительно бесполезно было ждать сопряжения, Костя с ребячьей наивностью, слушая болтовню своих приятелей, ждал именно случайности, - какой-то безумной, пусть дилетантской, но дерзкой подсказки... Какая именно тайна завладела его существом, между какими истинами желал он найти связующую нить, - это мы постепенно узнаем из следующих глав...

Пока же (я ведь сказал, что тайна еще не столь сильно терзала его) Костя тоже вполне вписывался в ту самую «культуру дачного философствования» - потребность в самоутверждении, которая у него проявлялась в виде раздражения, периодически испытываемого им, как профессионалом, по отношению к поверхностности рассуждений его друзей.