Тайная жизнь непутевой мамочки

– Но почему же тогда вы не вышли за него замуж? – изумляюсь я.

– Потому что он был ненадежным. Он пил. Он никогда не был бы верным супругом, и мы жили бы в нужде, – отвечает она. – У нас была сильная страсть. Я никогда не рассказывала отцу Тома об этом. Но то, что тогда было неправильно, стало правильно сейчас.

– Но разве вы не продолжали думать о том, как это могло бы быть? – спрашиваю я, удивляясь силе ее воли, которую она, вероятно, призвала, чтобы выключить ток, который бежал между ней и художником, и включить его снова, когда она встретила отца Тома.

– Конечно, я думала о нем и о тех отношениях, которые никак невозможно было вычеркнуть из памяти, но я приспособилась к другому человеку, – говорит она. – Я пыталась объяснить тебе это раньше, когда говорила, что можно любить много разных людей. Я любила отца Тома, он был действительно очень приятным, и он любил меня. Он подарил мне своего рода стабильность, к которой я стремилась. Джек принес бы мне страдание и боль, и это разрушило бы все хорошее между нами.

– Он был женат?

– У него было две жены и шестеро детей, причем один ребенок от женщины, на которой он не был женат. Он говорит, что если бы я осталась с ним, такого никогда бы не случилось, но я знала, что не было ни одного человека, который обладал бы всеми необходимыми качествами, чтобы выдержать его натуру. Ему нравились умные женщины, а я никогда не была ни остроумной, ни находчивой интеллектуалкой. Его привлекали женщины, склонные к авантюризму. Он любил необычных людей, потому что они были интересными. Я была слишком обыкновенной. Естественно, я тоже могла выпить и устраивала вечеринки, но совершенно не так, как он. Единственно общее, что нас объединяло, был секс.

Возглас изумления сдавленно прокатывается по ресторану «Джон Левис», и это помогает мне, поскольку, хоть метаморфоза в наших отношениях, конечно, приятна, углубляться в эту тему мне вовсе не хочется.

– Мне бы хотелось, чтобы Тому об этом сообщила ты, Люси, если не возражаешь, – говорит она. – Я не смогу посмотреть ему в глаза.

– Я все же думаю, это надо сделать именно вам, – возражаю я. – Он не будет протестовать так сильно, как вы думаете. Он поймет необходимость для вас быть любимой и страх одиночества. Мы все понимаем это. Почему бы вам не зайти к нам сегодня вечером? Я уйду на собрание родительского комитета.

– Если ты уверена, что так будет лучше всего… – произносит она.

– Да, я уверена, – подтверждаю я, откидываясь назад и размышляя над тем, как мало мы знаем даже о самых близких людях. – Нам действительно будет не хватить вас.