Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

Почему же он не выходит из приступа?

• Когда это случилось? — спрашиваю своих попутчиков.
• Две недели назад.
• Две недели?! И с тех пор не приходит в сознание? А
  что делают врачи?
• Делают уколы. Нам ничего не говорят.

• Вы сказали им, что едете за мной?
  -Да.
• И что они сказали?
• Сказали: «Хорошо».

И снова тишина. Только рычание мотора. Но этот шум не мешает мне, не мешает «собраться». Знаю, что только в таком состоянии можно будет что-то сделать. Потребует­ся сверхусилие, не меньше.

Наконец — больница. Мы быстро входим в старое по­луразбитое здание и далее — в коридор. У входа в одну из палат многолюдно, и я направляюсь туда. Б жизни, в от­личие от спорта, людей больше там, где дела плохи.

Тяжелая минута — глаза родных. Они расступаются и смотрят на меня. И я задерживаю шаг, чтобы успеть отве­тить им взглядом и слегка кивнуть в знак приветствия, молча.

Но это — секунда, не более. Продлись это время — и пришлось бы что-то сказать, быть может — пообещать, обнадежить. Нельзя.

Глаза его закрыты — это первое, что я вижу. И перевожу взгляд на других. Тихо приветствую их и спрашиваю:

• Кто?
• Брат.
• Кто?
• Жена.

Замученные лица и в глазах столько мольбы о помощи. Я начинаю. Склоняюсь все ниже, глажу его небритое лицо и шепчу:

• Нодар, Нодар. — И вот он открывает глаза. И слы­
  шу за спиной радостный вздох.
• Нодар, дорогой мой, ты узнаешь меня? — Он всмат­
  ривается в меня и качает головой. А губы шепчут:

• Нет.

• Ну как же? — прошу я, — Это твой врач Рудольф
  Максимович. Помнишь, ты приезжал ко мне? — Он си­
  лится понять или вспомнить и снова качает головой.
• Оставьте нас, — говорю я и слышу за спиной тихие
  шаги и звук закрываемой двери. И говорю громко:
• Нодар, я помогу тебе! Подожди немного, прошу тебя.
  Все будет хорошо!

Он еще несколько секунд всматривается в мое лицо, даже поднимает голову, но не выдерживает, голова падает на подушку и глаза закрываются.

Я снова глажу его по щеке, слегка даже шлепаю ладо­нью, но он не слышит меня.

Начинаю работать. Смотрю на его тело и внутренне пытаюсь соединиться с ним, войти внутрь его больного организма и дать недостающую ему сейчас силу.

Твой пациент! Еще одна связка слов. Святых! Это озна­чает, что этот человек включил тебя однажды в свой «лич­ный список», — тех, кто всегда поможет, даже в самую страшную минуту. Эта минута наступила. Даю энергию, еще и еще! Добавить энергии — и оживить! Вот — мечта! Хотя бы на время оживить, и человек поверит, что ему может быть лучше, а значит — он может выздороветь! Вот эту мысль вложить в сферу мышления человека, — и чудо может случиться! Так устроен человек. Сколько было слу­чаев, когда пассивные доселе лейкоциты под воздействием сильного чувства или радостной мысли вдруг оживали и набрасывались на раковые клетки, уничтожая их. И люди выздоравливали!