Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

Вот они — десятки специфических особенностей, опре­деление каждой выписано на отдельном листе, и все они разложены перед моими глазами как пасьянс. Я выбираю! Выбираю ту, которая чаще, чем все другие, доказывала мне свою жизнестойкость и неизбежность и более других заслуживает названия «самой проклятой* и права быть поставленной на первое место.

Мы, психологи, нужны только в том случае, если чело­век видит (и чувствует) в нас способность к искреннему сопереживанию. Человеку, особенно в кризисных ситуа­циях его жизни и деятельности, прежде всего нужно сопе­реживание, а уже затем — любые другие воздействия, приемы, методы. В сопереживании человек находит пси­хологическую поддержку, любовь, нужность другим.

Повторюсь, сопереживание психолога обязательно дол­жно быть абсолютно искренним, актерски сыграть сопере­живание невозможно. Причем сопереживать психолог дол­жен всему — и радости победы, и горечи поражения, и депрессии, и всему остальному. Всю жизнь опекаемого им человека психолог «пропускает» через себя, через свое

Постскриптум собратьям по ремеслу

сердце — только это позволит ему завоевать полное дове­рие и ответное чувство, только это может быть предпосыл­кой большого и длительного успеха в значимой (такой как большой спорт) деятельности.

Вероятно, способность к сопереживанию можно счи­тать одним из ведущих слагаемых таланта практического психолога.

Экс-чемпион мира по шахматам Борис Васильевич Спасский, будучи свидетелем работы автора с гроссмей­стером Корчным в матче против Карпова (1974) заметил:

— Из всех секундантов у Вас самая тяжелая доля: Вы всегда должны быть душевной проституткой.

Это был мой стартовый матч в шахматах, и, помню, я отверг тогда его точку зрения. Но со временем не раз вспо­минал те слова, а сегодня, после своей работы в 15 шах­матных матчах на первенство мира, склонен с этим опре­делением согласиться.

По своей сути дело именно так и обстоит: все 24 часа в сутки психолог приспосабливает свою личность к личности опекаемого человека, беспрерывно учитывая все нюансы его сиюминутного состояния, настроения, потребностей.

С годами, — смело утверждаю это и советую молодым психологам отнестись к предлагаемой рекомендации мак­симально серьезно, — лично мне удалось выработать наи­более оптимальный вариант своего рабочего имиджа, сла­гаемыми которого были: готовность круглосуточно помо­гать спортсмену в сочетании с чувством достоинства и не­обходимостью обязательно с этим считаться. В результате во всех 15 шахматных матчах, как и за все 30 лет работы, мне ни разу не приходилось в чем-либо упрекать своих подопечных. Возможно, имело некоторое значение и то, что я был мастером спорта по боксу («в каждой шутке...»).