Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

Она — профессия практического психолога — потому и трудная, что никто из вас сегодня не может сказать, что ждет его в итоге и чего будет больше в конце пути — побед, прекрасных, согревающих душу воспоминаний,

настоящих друзей во всех частях мира, или заслуженных и незаслуженных поражений, ошибок, раскаяний в гре­хах, которых не забыть и за которые всегда будет мучи­тельно стыдно, разочарований не только в себе, но и в людях и многого другого.

Итак, в конце пути вы увидите две чаши весов. И если тяжелее будет первая (а там — все ваши победы), то вы получите право сказать себе: «я не зря выбрал этот путь, эту судьбу!»

Но вдруг случится иное, и вторая чаша перевесит, и горечь воспоминаний будет настолько больше, что все ваши победы покажутся вам приснившимися, не компен­сирующими все вами отданное, пожертвованное.

...Что тогда? Кого винить в случившемся? Себя? Судь­бу? Или тех, кто не предупредил вас в свое время об опас­ности?

Вот я и хочу предупредить вас об опасности этой про­фессии, которой я посвятил свою жизнь.

Признаюсь, обе мои чаши полны до краев. Было много побед, но было немало и горестных минут, часов, дней и даже лет.

Уже несколько лет мы не здороваемся с Гарри Каспа-ровым, хотя были близки в свое время, и он не скрывал, что я очень помог ему в один кульминационный момент его первого победного матча с Карповым. Но потом под влиянием своей мамы он отошел от меня, и несколько лет мы не общались вообще. И потому, когда Анатолий Ев­геньевич Карпов позвонил мне в тяжелый момент матча с Каспаровым и спросил: «Вы не могли бы приехать помочь мне?» — я не смог ему отказать.

После того матча Каспаров дал интервью, в котором на вопрос: «Как вы прореагировали на приезд к Карпову психолога Загайнова?» — ответил: «Пусть это будет фактом его биографии».

И если ему будет трудно, я знаю, он никогда не обра­тится ко мне.

И это лишь один эпизод на моем пути длиной в трид­цать лет.