В зеркале философии

Поэтому возникает необходимость рассмотреть два рода явлений.

Во-первых, необходимо дать анализ определенных форм сознания, в которых субъективное как бы “пе­релилось” в объективное, обрело фактичность собствен­ного бытия. Применительно к эстетическому созна­нию речь может идти о продуктах художественного творчества, произведениях искусства; к нравственно­му — о тех моральных нормах, которые выражены вербально, текстуально, к религиозному — обо всей совокупности канонов, богословских догматик, куль­тово-обрядных установлениях.

Во-вторых, стоит рассмотреть то самосознание чело­вечества, которое дано идеологами в концептуальных системах и прежде всего в тех идеалах (эстетических, нравственных, религиозных), которые выражают как традиции и наличное состояние духовной жизни, так и ее перспективную устремленность.

Все высказанные соображения дают нам определен­ный методический ключ к рассмотрению образа чело­вечества, присутствующего в форме духовно-практи­ческого освоения мира.

Начнем с эстетического сознания, находящего свое наиболее полное выражение в художественной деятель­ности и искусстве как форме общественного сознания, социальном институте и личном творческом акте.

Эстетические — это самое широкое общественно-практическое значение явлений природы, социальной и личной жизни, схваченных в родовом аспекте. Именно в родовом, всечеловеческом. Это наиболее общая оценка всего сущего с позиции Рода.

Такое истолкование эстетического отнюдь не про­тиворечит видению его неисчерпаемого многообразия, выявлению в нем конкретно-исторического, эпохаль­ного и индивидуального моментов как существенно важных для его проявлений в историческом времени и пространстве.

Не случайно поэтому один из наиболее прозорли­вых отечественных эстетиков Ю. Борев отмечал, что эстетическая оценка берет предмет в его значении для человечества как рода. Эстетическое — это общечело­веческое. А эстетика — это наука об общечеловечес­ких аспектах освоения мира. Иногда для подтвержде­ния этого приводят примерно такую жанровую бытовую сценку: ярким весенним утром на зеленею­щий майский луг выходит несколько человек, заво­дят разговор. Первый, строитель, говорит: грунт под­сох, можно начинать стройку. Второй — земледелец, оценивает степень готовности земли к севу, третий — ботаник, удивляется — какое пестрое разнотравье, типичная типчаково-ковыльная степь. Потом они, пе­реглядываются, вздыхают и дружно провозглашают, а как прекрасно сейчас на молодом весеннем лугу...