В зеркале философии

Действительно, если бы оказалось возможным одномоментно представить взору все наличные карти­ны, скульптуры, рисунки, театральные спектакли, ки­нофильмы, видеокассеты, слайды, компьютерные дискеты и т. д., тогда перед нами предстала бы мно­гокрасочная панорама жизни всего человечества в дан­ный момент его исторического бытия.

Но ведь есть еще и художественная литература во всем своем богатстве — от лирических миниатюр до мно­готомных эпопей, художественно-публицистические пуб­ликации в многоликой прессе, неисчерпаемый мир му­зыки, хореографии, телеспектакля и т. д. И в каждой из этих художественных модификаций единого процес­са эстетического освоения мира наличествуют свои типы художественно-образного моделирования действительнос­ти, необозримые в индивидуальной неповторимости и уникальности составляющих их творений.

Значит, спросит читатель, невозможно как-то уло­вить общий облик человечества в этой сфере? Нельзя же “объяснить необъяснимое”, как уверял Козьма Прутков. Ведь та основная форма, в которой эстети­чески отражается мир, то есть художественный образ сам по себе ориентирован на схватывание единичного, индивидуализирован, существует в конкретно-чувствен­ном образе, объединяет в себе и чувства и мысли. Все это верно.

Но верно и другое. Всякий художественный образ включает в себя не только единичное, но и общее, типичное, выражая это общее через индивидуально-неповторимое. Такая существенная особенность худо­жественной образности дает ей возможность выразить в себе и через себя любое общее, вплоть до общечело­веческого. Имея в виду это обстоятельство, В. Г. Бе­линский некогда замечал, что великий поэт, говоря о себе самом, говорит о человечестве, ибо в его натуре лежит все, чем живет человечество, и поэтому в его грусти всякий узнает свою грусть, в его душе всякий узнает свою.

Эта сторона художественно-образного представления действительности выводит подлинного художника к той огромной масштабности, границы которой опре­деляются очертанием всей совокупности “земношарности” человеческой практики.

В частности увидеть целое, в грани — весь объект, в одном человеке — человечество — искусство тыся­чекратно показывает, что ему это доступно.

Как точно выразил эту мысль в поэтическом афо­ризме У. Блейк (в переводе С. Маршака):

В одном мгновенье видеть вечность, Огромный мир — в зерне песка, В единой горсти — бесконечность, И небо — в чашечке цветка.

Поэтому мы вправе сказать, что в искусстве, подлинно великом искусстве, образ человечества переда­ется через облик человека. Точнее интегральные чер­ты времени, общечеловеческое выражаются в эпохаль­ных типических образах.