Думается, что резонной и не устаревшей является критика К. Марксом и Ф. Энгельсом гегелевских позиций по этому вопросу. Они отмечали, что у Гегеля история человечества превращается в историю абстрактную и потому для действительного человека — потустороннего духа человечества. Из этих утверждений следовал вывод, что этот самый “дух” находит свое выражение, исчерпываясь в немногих отдельных индивидуумах. Для Гегеля той сферой, где “дух” находит свое адекватное выражение, является мысль, логика, философия. Реальным бытием человечества представляются прежде всего логические конструкции. А тот, кто их продумывает, обнаруживает себя в человеке и человеческое в себе. Вот почему Гегель “скромно” завершает свой труд по истории философии словами о том, что теперешняя стадия философии характеризуется тем, что идея познана в ее необходимости и нет смысла далее продолжать ее постижение. Вот так-то. Вся реальная жизнь для Гегеля — это прикладная логика. Для него в логических ходах и выкладках действительность находит свое абстрактное выражение. Отсюда вырос его, уже помянутый нами, панлогизм, который в проблеме человека обозначается как абсолютное торжество родового над индивидуальным, объективного над субъективным. Все это не могло не вызвать протеста, не породить тенденции к реабилитации личностного бытия. В противовес Гегелю, воспевшему абсолютную идею, впоследствии метко охарактеризованную В. И. Лениным как “идея без человека и до человека”, возникли контрконцепции. Первой из них стал антропологический материализм Людвига Фейербаха. Природный, земной, натуральный, “во плоти и крови” человек стоит в центре его внимания. Человек был для него исходным пунктом, вершинной точкой и завершением всех его размышлений. Стремясь преодолеть понимание человека и человечества как теологически интерпретированного “тварного существа”, “духовной единицы”, он полагает их как выражение органического движения, как природный феномен. Стремясь выйти за замкнутость отдельного индивида, Фейербах писал, что отдельный человек как нечто обособленное не заключает человеческой сущности в себе ни как в существе моральном, ни как в мыслящем. Человеческая сущность налицо только в общении, в единстве человека с человеком. Общение, начинающееся с “Я” и “Ты” (принцип “туизма”), делает человека элементом сообщества, рода, человечества. Фейербах отмечает, что сознание в самом строгом смысле имеет место лишь там, где субъект способен понять свой род. Только то существо, предметом сознания которого является его род, его сущность может познавать сущность и природу других предметов и существ. Человек одновременно и “Я”, и “Ты”, он может стать на место другого именно потому, что объектом его сознания служит не только его индивидуальность, но и его род, его сущность. — 138 —
|