В зеркале философии

Но все же именно от Н. Ф. Федорова потянулась космическая ветвь российского философствования (“русский космизм”), где мощно прозвучали голоса К. Э. Циолковского, В. И. Вернадского. А. Л. Чижев­ского, Н. Г. Холодного и других, вплоть до современ­ных исследователей — А. Урсула, Ю. Школенко, Е. Фадеева, В. Рубцова и др. У всех у них идея целост­ного человечества как совокупного субъекта земной и космической деятельности красной чертой проходит сквозь все теоретические выкладки и построения.

Положения об “автотрофном человеке”, об “обще­человеческих действиях и идеях”, вышедшие из-под пера В. И. Вернадского, и сегодня звучат остро, акту­ально. Равно как и поставленные с гениальной наив­ностью К. Циолковским вопросы “Зачем это все?” и “Что можно ждать от человечества?”

Но вернемся к русскому религиозному ренессансу, к начинавшей его старт яркой фигуре В. С. Соловь­ева. Он вслед за Хомяковым стоял у истоков метафи­зики “всеединства”. Само это понятие (неоднозначно трактуемое у разных авторов) включало в себя пред­ставление о гармоничном ладе всего бытия, взаимо­проникновении части и целого, множественного и еди­ного. В свете идеи о “Всеединстве” рассматривал В. С. Соловьев и проблему человечества. Для него че­ловечество — это “единое целое” и “органический субъект”.

Полемизируя с И. Я. Данилевским, анализируя воз­зрения А. Конта, В. Соловьев говорил, что человечество не слагается из лиц, семей, народов, а предпо­лагается ими, это живая и полная реальность. Будучи выдающимся религиозным философом, он писал, что человечество есть именно та высшая форма, через которую и в которой все существующее становится абсо­лютным, форма соединения материальной природы с божеством. Истинное человечество в его трактовке есть по необходимости Богочеловечество и Богоматерия.

Он пишет, что общая цель человечества выражает­ся в образовании всецелой жизненной организации, долженствующей дать объективное удовлетворение всем коренным потребностям и стремлениям челове­ческой природы и потому непосредственно определяе­мой как высшее благо. С позиции христианского эво­люционизма он утверждает, что явление Христа придало истории Рода людей целостность и гуманис­тический смысл, устремления к положительному вос­соединению, становлению богочеловечества.

Эти идеи В. Соловьева воспринимались многими мыслителями России эпохи “серебряного века”. Так, его последователь и продолжатель П. Флоренский го­ворил, что живя, мы соборуемся сами с собой — ив пространстве и во времени как целостностные орга­низмы, собираемся воедино... Мы собираемся в семью, в род, в народ и т. д., соборуясь до человечества и включая в единство человечности весь мир. Мысль о всемирной соборности тревожила умы целой плеяды отечественных философов. Даже Н. А. Бердяев, гово­ривший о себе, что он был и остается крайним персона­листом, фанатиком реальности индивидуально-личного, неповторимо единичного, а не общего, коллективного, не избежал обращения к теме человечества.