Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

4 октября 1921 г. ...Приехав сюда2, получил от Вас. Ив. Лисева известие, что на запрос наш епископам Русской Церкви относитель­но имеславия Е<пископу> Феодору из Таганской тюрьмы, наущаемые Кузнецовым, написали «хулиганский» ответ, где грозят отлучением и т. д.».

+ * *

Особенностью бесед П. А. Флоренского было то, что проблематика их сосредоточивалась на рассмотрении имеславия как философской предпосылки общечеловеческого миропонимания. Об Имени Божием в отличие от афонских имеславцев Флоренский мыслил, во-первых, антиномически (Имя Божие есть Бог, но Бог не есть имя), во-вторых, синергитически (в Имени Божием он признавал сопряжение двух энер­гий, Божией и человеческой). Не считая своих взглядов и формулировок окончательными или лучшими, Флоренский считал необходимым для будущей церковной жизни совместное обсуждение и выяснение вопроса о почитании Имени Божия. При этом, в силу своих научных интересов и духовного опыта, Флоренский занимался преимущественно «фило­софской теорией имен (реализм и номинализм)», а не вопросом об

1

Имени Иисусове, наиболее сложном догматически и требующем прежде всего святоотеческого духовного опыта.

Эти беседы предвосхитили и подготовили обобщающую работу «Имеславие как философская предпосылка».

Игумен Андроник

Текст подготовлен к печати игуменом Андроником, примечания Я. К. Бонецкой.

1 На полях оригинала дата: «1922.Х.1».—252.

2 Ср. с идеями главы «Диалектика»: «Наука—всегда дело кружка, сословия, касты, мнением которого и определяется; философия же существенно народна». (Наст, изд., с. 122.)—254.

3 Имеется в виду отношение в Христе божественной и человеческой природ, как оно определено оросом IV Вселенского Собора, проис­ходившего в Халкидоне в 451 г. Состоящее из одних отрицательных определений, данное вероучительное положение указывает на неизре­ченность соединения двух природ в Лице Богочеловека.— 255.

4 См. примеч. 20 к «Магичности слова».—255.

5 На полях оригинала дата: «1922.Х. 3».—256.

6 В работе «Иконостас» Флоренский раскрывает понятие символа на примере иконы: «...икона всегда или больше себя самое, когда она — небесное видение, или меньше, если она некоторому сознанию не от­крывает мира сверхчувственного и не может быть называема иначе как расписанной доской». Лишь в первом случае икона, достигшая своей цели, осуществившая себя, оказывается символом первообраза (см.: Иконостас//Наст. изд. Т. 2. М., 1996. С. 444.-257.

7 На полях оригинала дата: «1922.Х».—259.