Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

2 Сколько тут и семинарско-фарисейского высокомерия, и рационализма. «Для простеца»,—словно сам-то Никон далек

1

впервые появилось оно, схимонах Иларион, так и говорит, что он «поставил этот догмат в таком виде, в каком он не встречается нигде, кроме о. Иоанна Кронштадтского». Но о. Иларион утверждает, что этот догмат якобы всегда содержался и содержится Церковию, но доселе был как бы сокровен.

Чтобы правильно судить о сем якобы сокровенном догмате, долж­но помнить, что все догматы, несмотря на всю их таинственность и непостижимость для ума нашего, тем не менее никогда не проти­воречат законам нашего разума3. Непостижимость еще не есть логиче­ское противоречие. Например: Бог троичен в Лицах, но един по сущест­ву,— вот догмат. Противоречит ли он разуму? Он непостижим для нашего ума, но законам разума не противоречит, ибо содержит в себе две истины—разные, но взаимно не отрицающие одна другую: одна— единство сущности Божества, другая—троичность Лиц4. Так нас учили в православной догматике5. Вот почему6 все догматы7 приемлются разумом, когда он смиряется пред тайнами Божественного откровения. Но в новом учении имеется логическое противоречие.

от «простецов» по своему развитию! Какая самоуверенность, что обрывки семинарских знаний возвышают над простецами... Пусть бы Епископ сказал: «сколько темного для рационали­ста!», или «сколько темного для ч<елове>ка, погрязшего во грехах!», или «для не стяжавшего Духа!» А то: «для простеца»!

3 Характерная черта догмата именно в том, что он требует для веры в себя преодоления разума. Там, где нет противоречия разуму,—там нечему верить и достаточно знать хотя бы при­близительно. То, что «не противоречит»,—не догмат.

4 Если в самом деле истина единства и истина Троичности суть истины разные, то тогда неизбежно признание существен­ности лишь одной из них и вторичности—другой. Тогда не­избежно получается либо саввелианство (если признать первич­ной истину единства), либо трифеизм (если признать первичной истину Троичности). Но если эти истины суть истины равно-важные, равно первичные, то получается антиномия, и они противоречат друг другу,—хотя бы даже тем, что каждая из них первая. Но Никон, как и вообще многие,—трифеист, пото­му-то ему все ясно.

5 «Нас учили» такие же рационалисты, как и Никон; но то правда, что мистика отвратительна этому рассудочному складу всей духовной школы. По-своему Никон прав в том, что проти­воречит учение об Имени... не «православной догматике», ко­нечно, а «нас учили».