Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

Так вот, в вышеприведенной формуле имеслазия подлежа­щим является в первой части Имя Божие, а во второй—Бог, и в качестве подлежащих их наименования имеют при себе члены. Сказуемыми же при них стоят: Бог—в первом случае, и Имя — во втором, и сказуемые эти поставлены двояко, один раз — без члена, а другой раз—с членом. Это соответствует, во-первых, подведению (или неподведению, запрету подводить) подлежащего под понятие сказуемого, а во-вторых — установке онтологического тождества реальности, принадлежащей сказу­емому, с реальностью подлежащего,—подведение сказуемого под подлежащее. Таким образом, формулою утверждается, что Имя Божие, как реальность, раскрывающая и являющая Боже­ственное Существо, больше самой себя и божественно, мало того—есть Сам Бог,— Именем в самом деле, не призрачно, не обманчиво являемый; но Он, хотя и являемый, не утрачивает в своем явлении Своей реальности,—хотя и познаваемый, не исчерпывается познанием о Нем,—не есть имя, т. е. природа Его—не природа имени, хотя бы даже какого-либо имени, и Его собственного, Его открывающего Имени.

Вполне понятно, прочность этой формулы или иных, ей соответственных, держится на коренном убеждении человечест­ва, что явления являют являемое и потому по справедливости могут именоваться именем последнего. В специальной области, хотя и средоточной по определяющей ответственности, вопрос о являемости являемого и именуемости явления по являемому был обсуждаем и приведен к общечеловеческому решению в Па-ламитских спорах XIV в.—длительном споре об энергиях и сущности Божией20. Свет, духовно созерцаемый подвижни­ками на вершине подвига и ощущаемый как свет Божий, есть ли явление Его Самого—энергия Его существа, или это нечто обманчивое—субъективное ли в нашей психике, или физиче­ский процесс вне нас, или, может быть, оккультный феномен, но во всяком случае не дающее познания Высшего Существа? И далее, если правильно первое, то можно ли именовать этот свет Божеством и Богом? Таков был общий смысл богословских споров. Как и следовало ожидать, нельзя было бы ответить на поставленные вопросы отрицательно, не разрушая тем всего здания богословской мысли и, более того, подвига жизни. Сле­довательно, в строении богословской мысли логически были предрешены анафемы:

Во-первых,— «тем, которые принимают воссиявший от Іоспода свет при Божественном Его Преображении то за образ и тварь и призраки, то за самое существо Божие [т. е. и л и признают Фаворский свет не имеющим никакого внутреннего отношения к являемой сущности, или самую сущность низво­дят до процесса явления и тем опять-таки делают последнее не