Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

Страница: 1 ... 225226227228229230231232233234235 ... 548

1

Некоторый оттенок разницы, впрочем, должен быть отмечен: имея цель не в самой реальности, а в чем-то другом, конечным счетом—в говорящем, имя нарицательное, хотя и есть име­нуемая реальность, но преимущественно служит самообнару­жением познающего и есть преимущественно он, сам он. Напротив, имя собственное имеет в виду познаваемое, и по­тому, хотя и оно раскрывает познающего и есть он, но преимущественно являет познаваемую реальность и есть самая реальность. Тут не приходится чертить схем вполне крепкими линиями: имя собственное и имя нарицательное, хотя и про­тивоположны по внутреннему ударению, однако в процессе речи нередко превращаются друг в друга. Иногда в корыстном сознании вдруг сверкнет луч любви к самому предмету, праг­матическая общность—нарицательность—имени его забудет­ся,— и тогда, как говорится, «олицетворенное» или «персони­фицированное» имя сделается собственным,—не как бы соб­ственным, а в самом деле таковым, хотя и на мгновение. Так облекались мгновенною индивидуальностью римские боги, и нарицательные имена их вспыхивали блеском личных,—но тут же угасали. Но и обратно: познание в любви и нравственное общение с познаваемым, случается, меркнет16, и живое лицо порою ниспадает в нашем сознании от самоцели—до уровня средства. Этот скачок от одного рода познания—к другому каждый из нас знает по опыту; разве не со всяким случалось, что лицо собеседника, только что уводившее вглубь личности и раскрывавшее пред ним сокровенную жизнь ее, вдруг по­дергивалось какою-то онтологической пеленой и, словно ото­рванное от своей сущности, предстояло нам как внешняя вещь? И разве не со всяким случалось, что взор, проникавший в бес­конечность встречного взора, вдруг упирался во влажную выпу­клость глазного яблока и тупо скользил по коже, рассматривая поры лица? Тогда целостная и единая в своей полноте личность не казалась ли нам плохо связанным пучком отдельных при­знаков? При таком затмении собственное имя, сохраняя не­прикосновенность своей лингвистической материи, получает иную точку внутреннего упора и, утратив свою собственность, становится нарицательным. «Теперь мог бы спросить тебя, лю­безный читатель, не было ли в твоей жизни часов, дней и не­дель, когда все твои обычные занятия возбуждали в тебе му­чительное отвращение, и все, что прежде представлялось тебе важным и достойным удержания в уме и памяти, казалось тебе ничтожным и пустым. Грудь твоя вздымалась от смутного чувства того, что где-то и когда-то должно быть исполнено переходящее за пределы всех земных наслаждений желание, которого не смел выразить дух твой, подобно пуг­ливому, строго воспитанному ребенку, и в этом стремлении

— 230 —
Страница: 1 ... 225226227228229230231232233234235 ... 548