|
1 Путь к всеобщему, к «?? ??? ???», по Платону, есть диалектика. У Гёте—это Darstellung. Философии,— пишет он в 1794 г., определяя собственно свою задачу,—философии надлежит «воспринять природу не разрозненно и по частям, но представить ее деятельно и жизненно устремляющейся из целого к частям.— Die Natur nicht gesondert und vereinzelt vor-zunehmen, sondern Sien virkend und lebendig aus dem Ganzen in die Teile sterebend darzustellen»61. Darstellung дает «идеальную картину», «конкретную метафизику». «...? картине ничего не должно быть обособленного или разъединенного; в ней должно быть целое и должна быть жизнь; картина требует того, чтобы от ее центра исходил ток творческого движения ко всем, даже мельчайшим, подробностям, чтобы во всем чувствовалось воздействие целого» 62. Если действительность так проработана, она вся живет, в ней нет ничего внешнего, условного, не воплощающего в себе интуиции целого. В малейшей частности открывается целое, в его таинственной глубине, в его пленительном и радующем совершенстве. Все выражает целое, и целое— именно во всем, а не где-то рядом с ним. Будучи метафизическим или, точнее, мистическим, целое не может быть и мыслимо наряду с орудиями своей воплощенности или позади них: тогда оно было бы только родом эмпирического и чувственного. Но нет, оно есть живая связь своих органов, сердце своих,—своих именно,—явлений,— отнюдь не мертвых и не пустых, а наполненных жизнью таинственного первоявления сверхчувственной своей идеи. Лепесток розы—не роза в ее духовной сущности: но роза именно в лепестках своих является, и пренебрежительно общипывая лепестки, как не-розу, мы лишимся именно розы, и потому о лепестке мы говорим, как о розе. Противоречивость всякого воплощения в том и состоит, что воплощение — более себя самого, что оно и А и более чем А—зараз. Всякое ведь воплощение, будучи частью, есть в то же время и целое. Часть, равная целому, причем целое не равно части,— таково определение символа. Символ есть символизируемое, воплощение есть воплощаемое, имя есть именуемое,— хотя нельзя сказать обратно,—и символизируемое не есть символ, воплощаемое не есть воплощение, именуемое не есть имя. Не есть все это, но м ы знаем, а потому и говорить можем лишь об этом, о явленном, представленном, именованном. И потому, сказав «не есть все это»,— мы вступаем на путь апофатического богословия, апофатической философии: все, что не есть это,—и вообще не есть, не есть как предмет нашей мысли. Роза — не лепестки, но лепестки—роза. Хорошо известна отповедь Гёте на афоризм Га л л е ? а: «В глубь природы не может проникнуть ни один тварный дух; блажен, кому она — 113 —
|