|
Гегель вообще убежден в том, что свобода не может быть достоянием одного, т. е. тем, что исключает свободу других. Он пишет: «...я только тогда истинно свободен, если и другой также свободен и мной признается за свободного. Эта свобода одного в другом соединяет людей внутренним образом; тогда как, наоборот, потребность и нужда сводит их вместе только внешне»11. В античном рабовладельческом обществе, рассматриваемом Гегелем как вторая всемирно-историческая эпоха, свободны лишь некоторые. Следовательно, и здесь свобода не есть соединяющее всех членов общества, конституирующее общественный строй взаимодействие индивидов. Раб не свободен, вопреки своей человеческой природе. Но то, что делает его рабом, представляет собой не следствие внешних обстоятельств, а следствие неразвитости его человеческой природы. Человек, утверждает Гегель, становится рабом лишь потому, что он предпочитает жизнь свободе. Такое, по существу, лишь психологическое объяснение рабства, объяснение, не затрагивающее действительного, социально-экономического генезиса рабовладельческого строя, конечно, совершенно недостаточно. Общественный строй не может быть результатом вынужденного выбора отдельных индивидов, если даже они составляют большинство в массе населения. Гегель объясняет несвободу человеческих индивидов в древневосточных деспотиях, античном обществе, в эпоху средневековья тем, что человек еще не познал своей сущности, не осознал себя как существо, которое по природе своей не может, не должно быть несвободным. Чтобы правильно понять этот тезис, следует учесть, что речь 11 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. III. С. 221. Философия Гегеля как учение о первичности свободы 379 идет не о каком-то субъективном незнании, когда одни люди не знают того, что знают другие, не знают по своей вине и вследствие этого терпят ущерб. Правильнее, по-видимому, понимать Гегеля в том смысле, что незнание исторически, объективно обусловлено, что знание, которое имеется в виду, еще не могло быть, так же как, скажем, не могло быть ядерной физики в XVIII веке. Такое незнание, как и знание, не может быть поставлено в вину или, напротив, в заслугу отдельным индивидам и, следовательно, вполне согласуется с гегелевской концепцией всемирной истории как закономерного объективно обусловленного процесса. С этой точки зрения, и раб, который не постиг своей субстанциальной свободы, должен быть понят как продукт определенной системы общественных отношений, а не просто как индивид, которому в отличие от других индивидов не хватает сознания своей собственной сущности. Однако это воззрение, по существу вытекающее из гегелевского понимания действительности как развертывания необходимости, которая лишь в себе, т. е. потенциально, является свободой, не получает конкретного развития в учении Гегеля. Это объясняется тем, что всемирная история трактуется Гегелем лишь как духовный процесс, развитие сознания и самосознания. Вопрос о материальной, в частности, экономической основе духовного развития человечества исключается в силу основной идеалистической установки. — 250 —
|